В Хижняк - Конец черного лета

В эту ночь Федор впервые за многие месяцы спал при погашенном свете. Там, в тюрьме, свет горел днем и ночью. Так установлено. Камера должна просматриваться, каждый заключенный должен быть на виду. Неусыпный «глазок» сторожит их постоянно.

Долго спать Завьялову не пришлось. Когда контролеры разбудили его, он не сразу пришел в себя, тер руками глаза, заслоняя их от луча карманного фонаря.

— Что, красавец, не успел приехать и уже нанюхался? — откуда-то сверху донесся до Федора хрипловатый голосок. — Вставай, дорогой. Досыпать будешь в ДИЗО.

Статья 34 Исправительно-трудового кодекса РСФСР.

За нарушение требований режима отбывания наказания к осужденным могут применяться следующие меры взыскания:

— предупреждение или выговор;

— внеочередное дежурство по уборке помещений и территории места лишения свободы;

— разовое лишение осужденных, содержащихся в воспитательно-трудовых колониях, посещения кино, концерта, участия в спортивных играх;

— лишение очередного свидания;

— лишение права на получение очередной посылки или передачи и запрещение на срок до одного месяца покупать продукты питания;

— отмена улучшенных условий содержания…;

— водворение осужденных, содержащихся в воспитательно-трудовых колониях, в дисциплинарный изолятор на срок до десяти суток.

В порядке, установленном законодательством Союза ССР и союзных республик, осужденные, злостно нарушающие требования режима, могут быть представлены к переводу для отбывания наказания… из ВТК общего режима в ВТК усиленного режима.

Контролеры рассмеялись.

Секция проснулась, ее обитатели молча следили за происходящим.

О, это полное молчание и абсолютное невмешательство, отсутствие какой-либо помощи со стороны себе подобных в трудные для него минуты Федор впоследствии хорошо узнал. Ни словом, ни жестом, ничем вообще никто из заключенных даже не пытался защитить другого, взять на себя хотя бы частицу вины, даже когда был полностью виноват в том, что происходит с товарищем. Еще вчера раздобрившийся представитель «высшей касты», уверявший кого-то из друзей, что пойдет за него на «мокруху», отведет любые неприятности, сокрушит хребет любому обидчику, сегодня стоит в стороне и ни слова не вымолвит в его защиту. Отвечай за все и выпутывайся сам.

Федор медленно одевался. Его подташнивало, тело не слушалось, в голове стоял неясный шум. Но мозг все же терзал один и тот же вопрос: как это могло случиться? Ведь никто, кроме членов «семьи» Паука, не знал о вчерашней встрече. Много позже Завьялов узнал, что все это было подстроено его новыми знакомыми. Федора, как это здесь называется, «сдали», чтобы опорочить в глазах администрации, чтобы он с первых же дней пребывания в колонии не встал на сторону подростков-общественников или, как их называли на местном жаргоне, «козлов». Но сейчас всего этого Федор не знал. Получив несколько пинков в назидание, он очутился в камере дисциплинарного изолятора. Летняя куртка, холщовые брюки и тапочки на босую ногу не согревали. Пришлось до утра проходить по камере. А утром после подъема в камеру вошел высокий молодой офицер с тонкой талией и поразительно тонкой шеей. Все на нем было аккуратно подогнано, высокие сапоги блестели и при каждом движении офицера сухо скрипели.

— Младший лейтенант Сизов, — представился офицер. — Я — воспитатель твоего отделения, Завьялов. Вот пришел узнать, что с тобой вчера произошло. — Офицер медленно расшагивал по камере. Казалось, он уже забыл, о чем говорил, и что-то сосредоточенно обдумывает.

— Да, так что же произошло вчера, Завьялов? А?..

— Ничего не произошло, — глубоко вздохнул Федор, теребя пальцами низ курточки.

— Так! — протянул офицер. — Значит, говоришь, ничего? По-твоему, курение анаши в колонии — это ничего, пустяк? Тогда что же для тебя не является пустяком, а?

Федор молчал. Да и что он мог ответить этому человеку, который почему-то напоминал ему оловянного солдатика из детских сказок.

— Будешь отвечать или в молчанку поиграем? — Офицер продолжал расхаживать по камере, высоко поднимая ноги, как бы боясь выпачкать сапоги. — Ты, Завьялов, не к тетке на блины приехал. Ты совершил тяжелое преступление, и тебе, ох как долго, придется смывать кровь со своих рук… Человека на всю жизнь калекой сделал.

— Мне нечего смывать, — перебил офицера Федор. — И тетки у меня нет и отца тоже — нет… Кончайте этот разговор. Назначайте что положено, и с концами.