Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

– Дорогая, это не то, что ты подумала, мы просто выпиваем!

Обняв ее рукой за пояс, он принялся подталкивать Пари к двери.

– Не трогай меня! Я же вижу карты, вижу деньги. Обманщик. Ты всегда мне врал. – Пари начала всхлипывать.

– Пари-ханум, нам просто нравится играть в «снап». Это не противоречит исламу!

– Пари-ханум, клянусь, единственная ставка, какую я сделал сегодня, – так это поспорил с Асгаром на миллион туманов на то, что вы нас обязательно найдете!

Посетители отпускали свои обычные шуточки. Никто из них не понимал, почему Асгара так заботит мнение жены, почему он беспокоится, когда она выходит из себя, и старается обращаться с ней помягче.

– Кто-нибудь, вызовите врача! Быстрее! Асгару только что отрезали яйца!

Мужчины повалились от хохота. Пари выбежала наружу. Асгару захотелось догнать ее и извиниться, пообещав закрыть это место через несколько месяцев, когда они скопят достаточно денег, чтобы расплатиться по долгам. Но он остался на месте, смущаясь и стесняясь показывать свое малодушие перед мужчинами. В конце концов, именно его репутация привлекала многих молодых посетителей, желавших своими глазами посмотреть на Асгара Храброго – мужчину, некогда заправлявшего всем южным Тегераном, настоящего живого гангстера былых времен, напоминание об истории города. Друзья постоянно упрекали его в том, что он не сдерживает свою жену. Они воспринимали ее как некую надоедливую каргу, которую нужно поставить на место. Они не знали, как она разочарована десятилетиями невыполненных обещаний. Асгар сердился на нее за то, что она выставила его на посмешище и за то, что рядом с ней он все время казался дураком. Но Асгар не мог сердиться на Пари долго; она была смыслом его жизни, его истинной любовью. И он снова подвел ее. Асгар вернулся к столику, чтобы налить себе еще стакан. Он поговорит с ней утром.

Даже по прошествии сорока лет Асгар продолжал удивляться силе своей любви к Пари. Сейчас ей было почти семьдесят, но когда он смотрел на нее, то до сих пор видел перед собой широкоглазую беззаботную красавицу. Никто из его друзей и знакомых не мог этого понять. Все они считали своих жен непривлекательными и скучными. Асгар единственный среди них хранил верность своей избраннице. До свадьбы он иногда встречался с другими, и Пари узнала об этом. Она послала мальчишку, чтобы тот передал, что она обвиняет его во лжи и никогда больше с ним не увидится. Вернуть ее удалось только через полгода. Это были самые худшие полгода в его жизни. Он неделю ночевал на пороге ее дома, умоляя дать ему второй шанс. Больше он так никогда не рисковал.

Пари и Асгар познакомились в кабаре-клубе «Мулен Руж» на улице Манучехри. Она была танцовщицей, а его ребята охраняли заведение. Снаружи парковались «мустанги», «шевроле» и «кадиллаки». В отличие от кабаре Гомрока, где большинство исполнительниц были из Франции или Германии, в «Мулен-Руж» все танцовщицы и певицы были иранками. Гардероб Пари представлял собой пеструю коллекцию бикини с бахромой, купальников с бусами и чулок в сеточку. Она скакала на сцене, а Асгар опрокидывал одну рюмку водки за другой. До этого он успел пошалить почти со всеми танцовщицами, как и его ребята, но Пари отличалась от всех. В ней ощущалась какая-то честность, которую он никогда прежде не видел. Он сказал своим ребятам держаться подальше от нее, и они слушались. Даже в те ранние дни было понятно, что Асгар на пути к вершине – что из него выйдет некто . Асгар прекрасно понимал, чем занимаются танцовщицы, но это для него не представляло проблемы. Один из его братьев был женат на танцовщице; он отвел ее на церемонию тобе – своего рода шиитского крещения, – и мулла очистил ее от грехов. Что случилось и с Пари, когда Асгар сделал ей предложение. Он отвел ее в часовню, где она покаялась в том, что занималась прелюбодеянием, и поклялась в верности Богу и имамам, пока мулла бормотал молитвы и обрызгивал у нее за ушами водой. Она снова стала чистой. Асгар никогда не напоминал ей о прошлом. Все делают ошибки, и всякий человек заслуживает второго шанса.

Пари было всего тринадцать, когда родители продали ее мужчине шестидесяти с лишним лет. Они торговались о ее тощем неразвитом теле минут десять, прежде чем договорились о цене. Покупатель как нельзя лучше подгадал момент для торговли – прибыл именно тогда, когда родителями овладела ломка, когда их тела тряслись от желания и когда они говорили короткими, отрывистыми фразами. Мать Пари уложила в синий пластиковый пакет вещи дочери – чадру, пару брюк, две блузки и белье. Пари плакала, но понимала, что умолять их бесполезно; то, что ее продают – это очень плохо, но еще более унизительно было бы, если бы ее начали бить по голове. Особенно в присутствии мужчины. Ее мужа, Ага Маммада. Передав Пари Ага Маммаду, мать поцеловала ее в лоб – в третий раз за всю жизнь. Никаких слез не было.