Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

В тот же год и Командир ушел в отставку, а на его место назначили другого человека. Командир Аббас Язди носил на плечах черно-белую куфию в знак солидарности с палестинскими братьями. Занятия в «Басидж» приобрели более политический характер. Язди пичкал мальчиков рассказами о революции и давал им списки для домашнего чтения. Муртаза нашел себе нового героя в лице Али Шариати – получившего образование в Сорбонне академика, которого при шахе посадили в тюрьму и который умер до исламской революции. Но перед смертью Шариати успел по-новому переосмыслить мусульманскую веру и ее влияние на широкие массы, умелым образом сочетая западную философию и социологию с принципами шиитского ислама. В результате получилась доктрина, в которой нашлось место классовой борьбе, революции и исламскому пуританству в качестве основополагающей базы.

Дядя Муртазы из хезболлахи признал в командире Язди известного ветерана войны и революционера, одного из видных членов Корпуса стражей исламской революции – организации, известной также как «Сепах». В ней командир Язди стяжал себе репутацию честного и неподкупного лидера. При этом он презирал клириков. В ранний период Исламской республики, в начале 1980-х годов, командир Язди возглавлял охрану одного известного духовного лица, придерживающегося ультраконсервативных взглядов и ратующего за наказания вроде побивания камнями. Он призывал к буквальному толкованию Корана и строгому следованию исламским законам. Его также в качестве одной из основных своих целей выбрала МЕК. Когда клирика положили в больницу, некий осведомитель сообщил, что МЕК готовит покушение. Командир Язди расставил своих людей в больнице и нервно расхаживал по палатам с автоматом в руках. Убийца явился на третий день. Медсестра увидела мужчину, одетого доктором, и по его путаным ответам признала в нем самозванца. Она закричала, позвала на помощь и в панике побежала к черному выходу. Язди подбежал к лестничному пролету как раз вовремя, чтобы увидеть самозванца и выстрелить в него, но тому каким-то образом удалось увернуться и скрыться. Язди побежал к палате клирика, с тревогой заметив, что рядом с ней нет охраны, а дверь открыта. Он снял автомат с плеча, подобрался поближе и заглянул внутрь. Солдат лежал сверху клирика, который сомкнул над ним руки, прижимая к себе. Наконец клирик ослабил объятья, и солдат, пошатываясь, направился к выходу. Едва он вышел, как Язди припечатал его к стене.

– Какого черта тут происходит?

Солдат побагровел от смущения.

– Извините, но вы должны помочь мне. Он так постоянно делает. Он говорит, что, прижимая меня к себе, он заботится о моем духовном развитии и передает мне энергию Бога через свое тело. Только это что-то не похоже на богоугодное дело. Я даже не знаю, как быть.

Язди пришел в ярость. Он ворвался внутрь и ясно высказал клирику все, что думает о его «духовности». Тот посоветовал ему успокоиться и сказал, что простолюдинам, далеким от Бога, трудно понять, как действует религия. Язди в гневе вышел и приказал своим подчиненным свернуть операцию. На дисциплинарном слушании, когда позорное разжалование казалось неминуемым, он предъявил свои обвинения клирику.

– Да, мы знаем. Известно также, что он трогал мальчиков. Послушайте, мы уважаем ваше негодование. Оно говорит о том, что вы высокоморальный человек. Но что мы можем поделать? Вы же знаете, какие у него связи. Это один из тех случаев, когда мы вынуждены отступить, – сказал ему следователь.

Обвинения с командира Язди были сняты, и ему объявили благодарность за безупречное поведение. Но он не собирался оставлять это дело и добрался до бригадного генерала. Генерал тоже недолюбливал клириков, и так получилось, что он был знакомым одного из самых влиятельных политиков страны. Клирика исключили из парламента, но вскоре он снова вернулся к общественной жизни. Командир Язди в отвращении подал в отставку и решил заняться воспитанием молодых басиджи в надежде внушить истинные ценности новому поколению.

Когда начались протесты по поводу выборов 2009 года, Муртаза все больше времени проводил с близнецами, которых считал образцом мужественного поведения. Мехран к тому времени оставил «Басидж». Он ушел, когда некоторые парни начали останавливать машины в районе и запугивать тех, кто слишком громко включал музыку.

– Не хочу быть говнюком, который портит жизнь людям, – сказал он, глядя на Муртазу.

В хусейнии им показывали видеозаписи протестующих. Государственное телевидение без устали порицало преступников, угрожавших безопасности страны. Мальчики выслушивали похвалы в адрес погибшего на своем посту басиджи Саане Жале, подстреленного демонстрантами. Телевидение показывало фотографию бородатого Жале с его товарищами- басиджи . Но Муртаза, как и все остальные в его классе, не знал, что Жале, скорее всего, убил правительственный снайпер. Друзья Жале заявили, что он даже не состоял в «Басидж» и что фотография, скорее всего, была обработана в «Фарсе», новостном агентстве, связанном со Стражами революции. На самом деле, как утверждали они, Жале был курдом-суннитом, студентом художественного учебного заведения, и власти использовали его гибель для своей пропаганды.