Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

– Извини, детка. Я вызову тебе такси.

Так он впервые оставил ее одну.

– Ты говорил, что мы сегодня вместе пойдем на вечеринку.

– Знаю, но ты слышала. Хозяйка дома, ничего не поделаешь. Позову на следующей неделе.

– Вот ты засранец.

Тем же вечером Лейла решила уехать из Ирана и начать жизнь там, где ее никто не знал.

Лейла всегда считала, что единственная возможность пробиться наверх – это удачно выйти замуж, как сделала ее сестра. Порнофильмы принесли ей независимость, о которой она раньше и не мечтала, но этого было недостаточно. Она хотела мужа, любви и семьи, как у всех. Тусоваться с Кайваном, конечно, было весело, но она в нем ошиблась, и ее удивляла собственная наивность. Было же понятно с самого начала, что ему нравится трахаться с ней и даже нравится показываться в компании с ней, но никакой отпрыск из высшего общества не женится на шлюхе. Даже самые «продвинутые» парни, подражавшие всему западному, хотели жениться на девственнице – или, по крайней мере, на девушке из высшего класса, умевшей изображать из себя девственницу.

Париса пришла к тому же мнению и теперь работала проституткой в Дубае, где иранки ценились достаточно высоко (самыми дешевыми были китаянки и африканки). Теперь Париса зарабатывала почти тысячу долларов в час, а ведь она и наполовину не была такой шикарной, как Лейла.

В последнее время Лейла увлеклась доктором Фархангом Холакуи – знаменитостью из Лос-Анджелеса, радиоведущим со своей собственной программой. Пик его популярности прошел, но она до сих пор слушала его. Ему звонили в основном иранцы, живущие в Соединенных Штатах. Ни одна тема не считалась запретной, и он всегда спокойным и невозмутимым тоном давал различные разумные советы. По всей стране как домохозяйки, так и профессионалы загружали записи его программ или покупали компакт-диски на черном рынке. Он был современным, светским, настроенным против режима человеком, понимавшим психологические проблемы своих бывших соотечественников. Он рассуждал о циклах поведения, о контроле над собственной жизнью, о причинах и следствиях, об ответственности за свои поступки. Часто звонившие задавали вопрос: «Можно ли на самом деле изменить свою жизнь?», и он отвечал: «Конечно, это возможно; сначала нужно признать реальность, а потом понять, что будущее в ваших собственных руках».

Лейла знала, что делать. Она заработает денег в Дубае, а потом уедет в США и начнет все с начала. Она пролежала всю ночь не сомкнув глаз, охваченная этим неожиданным желанием покинуть Тегеран.

За Лейлой пришли в шесть утра, когда ее голова по-прежнему была занята мыслями о том, как поехать к Парисе. Когда ее усаживали в полицейскую машину, она дрожала от страха, понимая, что на этот раз все серьезнее, чем раньше.

Заметив на видео в углу экрана какую-то коробку с серийным номером, сотрудники киберполиции возликовали. Это был электрический счетчик Лейлы. Уже через несколько часов они вычислили, где она живет.

Ее отвезли прямо в Эвин. Никаких полицейских участков, никаких залов суда, никаких обвинений. По пути она в отчаянии набирала номер судьи. Ответа не было. Сплошные гудки. Прежде чем у нее отняли телефон, ей удалось отослать два сообщения, одно Кайвану, а другое судье. СРОЧНО НУЖНА ПОМОЩЬ. МЕНЯ ЗАБРАЛА ПОЛИЦИЯ.

Никто из них не ответил. Кайван испугался и стер все следы Лейлы из своей жизни. Судья к тому времени умер.

Большинство заключенных в камере были либо проститутками, либо женщинами, обвиненными в других преступлениях против морали, таких как прелюбодеяние. Поначалу Лейле трудно было отождествить себя с «уличными работницами», потому что в последнее время она усердно старалась позабыть о том времени, когда сама выходила на Тахт-э Тавус. Многие из них были наркоманками, и между ними то и дело вспыхивали драки. Лейла завоевала уважение среди них своими рассказами о звездных клиентах и вечеринках, позиционируя себя как порнозвезду на пути в Дубай – о чем мечтали все они. Она даже утешала женщин тем, что читала красивые отрывки из Корана, которым ее обучил клирик. Женщины в свою очередь утешали Лейлу своими историями о тюремных заключениях, за которыми всегда следовало освобождение, и уверяли, что ее выпустят через несколько месяцев.

Лейле сообщили, что ей назначен адвокат и она может позвонить родным. Ее мать, всхлипывая в трубку, сказала, что не вынесет визита в тюрьму из-за стыда, пообещав позвонить, когда Лейлу освободят.