Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

Это происходит глубокой ночью. Никто не знает, во сколько и сколько человек причастны, но наутро все только об этом и говорят. Свидетельства случившегося видны по всей Вали-Аср: из бетона торчат десятки обрубленных стволов. Работники муниципалитета с бензопилами срубили более сорока сикоморов. Тегеранцы недовольны. Они шлют письма, звонят мэру, фотографируют. Пишут о произошедшем в Твиттере и заводят страничку на Фейсбуке. История попадает в газеты. Члены известной группы правозащитников утверждают, что деревьев срублено намного больше. Ассоциация защиты культурного наследия называет уничтожение «невинных» деревьев «ужасающим актом вандализма». Люди обрывают телефоны в прямом эфире ток-шоу радио «Фарханг» – национальной радиостанции. «Каждое из этих деревьев хранит воспоминания. Если их срубят, воспоминания погибнут. Их бензопилы вонзились в мою душу», – в слезах причитает слушательница с типичной иранской горячностью и драматизмом. Тегеранцы в гневе.

Безногий ветеран войны занимает свое обычное место на тротуаре у парка Меллат в северном конце Вали-Аср. Кладет рядом грязные костыли и раскладывает на земле товар: батарейки разных цветов и размеров. За его спиной по водостоку бежит гигантская крыса. Студент музыкального училища со скрипкой на плече услышал про срубленные деревья и пришел посмотреть своими глазами.

– Я-то был на войне, а бедные деревья – чем они заслужили такую судьбу? – шутит ветеран.

Юноша усмехается и идет на север в Баг-Фердоус – городской парк, раскинувшийся перед элегантным дворцом Каджаров. Сюда он приходит поразмышлять и понаблюдать за миром на Вали-Аср. Он садится на скамейку и открывает лэптоп; включает «Реквием» Моцарта в живом исполнении оркестра. Рядом садится старик в костюме-тройке и слушает прекрасную музыку, смешивающуюся со звуками города.

Там, где начинается центр города, у пересечения с улицей Джомхури бородатый мужчина в зеленых кроссовках и красной рубашке играет на аккордеоне. Он исполняет печальные персидские мелодии для застрявших в пробке горожан. Когда ему протягивают купюру, он достает из поясной сумки бумажку с адресом своего блога. Он пишет о зле в этом мире; главное зло – дьявол, материализм и наша одержимость сексом.

В самой южной точке Вали-Аср на дороге затор. Но сейчас не час пик, и это не пробка. Тысячи людей собрались на холоде и стоят на тротуаре и проезжей части у мечети; внутри нет мест. Похороны. Мужчины несут двухметровые венки из белых гладиолусов, перевязанных черной лентой. В мечети каари – Читатель Корана – читает строки из Корана, а после произносит эпитафию: «Она принадлежала к поколению, знавшему истинный смысл слова “честь”. Она обратилась к Богу и больше не оглядывалась, – говорит он. – Она была честной женщиной».

– Надолго уезжали, – молодой пограничник пролистывает паспорт, не поднимая головы, – а теперь решили вернуться? – По-прежнему листает. – Спустя столько лет. – Поддевает ногтем пластиковый уголок первой страницы.

Дариуш с детства так не боялся. Он провел языком по твердой пластиковой оболочке капсулы с цианидом, лежавшей между десной и щекой. Ему сказали, что у правительства есть список их имен – черный список диссидентов, находящихся в розыске. И в тюрьме его ждут пытки и медленная смерть.

Офицер посмотрел на него:

– А почему уехали?

– Родители уехали из-за войны. Хотел остаться, но они взяли меня с собой. – Он ответил слишком поспешно.

– И почему решили вернуться? – Юноша еще раз пролистал его паспорт.

Дариуш заплатил за него 20 тысяч долларов одному шиитскому активисту в Багдаде. Тот делал паспорта для больших шишек. Настоящее произведение искусства – лучшей подделки нигде не найти.

– Хочу повидаться с родственниками. Соскучился по родине, – дрожащим голосом ответил он.

Пограничник перегнулся через стойку и положил ладонь на грудь Дариуша.

– У вас сердце трепыхается, как воробушек. – Тут он расхохотался и бросил паспорт через стол. – Ох уж эти новенькие, что ж вы так боитесь-то? Не верь всему, что пишут в газетах, друг. Мы тебя не съедим. Сам увидишь, жизнь в Иране стала лучше для таких, как ты. Уезжать не захочешь.

Значит, вот как все просто вышло – взял и вернулся в страну, которая преследовала его в кошмарах с тех самых пор, как двадцать с лишним лет назад они с матерью бежали от революции. Даже как-то слишком просто. Надо быть осторожнее: вдруг они все еще сидят у него на хвосте? Дариуш знал: иранцы – мастера двойного блефа.