Владимир Орлов - Усы - сборник рассказов, эссе, интервью

Занимался я и переводами. Переводил с лезгинского повесть о Сулеймане Стальском. Личность интересная. Мы-то знали его как ашуга, прославлявшего сталинскую конституцию. А он сочинял стихи любовные, пел на свадьбах.

Но материал был сырой, разваливался. Предложил автору что-то дописать, от чего-то отказаться, выстроил композицию. Писать по подстрочнику, то есть править подстрочник не мог, не получалось. Оставался месяц. Аванс получен. И тогда я сел за машинку и за месяц все написал от первого слова до последнего. И пошли такие страницы с восточным орнаментом, что мне стало жаль, что они будут считаться не моими.

И, главное, уже «Альтиста Данилова» начал писать. Написал несколько страничек, отнес жене почитать — она была в больнице, хотел ее немного развлечь, — а она: «Интересно, давай дальше». Так и пошло.

В 1977-м роман закончил. И знал, что теперь ни на какие компромиссы с издательствами не пойду. Хотя бы потому, что рукопись никуда не понесу. А куда нести? И вдруг звонок из «Нового мира»: «Нет ли у вас чего-либо нового». С чего, думаю, возник интерес к текстам неудачливого, несостоявшегося автора? Оказывается, мой рассказ про любовь домового гулял от читателя к читателю и до них дошел. Я удивился и понес «Альтиста». Рукопись была в двух папках. Диана Варткесовна Тевекелян, редактор отдела прозы, одну папку берет, а от второй отказывается. Я-то уши развесил, а они страниц десять прочтут — и все им будет ясно. Так они обзванивали человек двадцать. Через несколько месяцев попросили вторую часть…

Тут, видимо, помог Брежнев. Он стал писателем. В «Новом мире» печатались великие произведения Брежнева и надо было уравновесить их хорошей литературой, чтобы сохранить лицо либерального, остросоциального журнала. И пошли обоймой: «Картина» Гранина, «Уже написан Вертер» Катаева, «И дольше века длится день» Айтматова, «Живая вода» Крупина… Нас печатали между «Малой землей» и «Целиной». «Альтист Данилов» вышел в 1980 году.

— А как ты понял, что у романа успех?

— Буквально на второй день после выхода журнала начались звонки. Звонили с поздравлениями уважаемые люди, которым я не мог не верить. Потом начались рассказы, как читают, как вырывают журналы друг у друга. Многие переплетали журнальные страницы, делали ксерокс романа в огромном количестве, продавали по запредельной цене. Были многолюдные обсуждения. И какая-то бурная светская жизнь пошла. Даже те, кто прежде меня почти не замечал, вдруг стали друзьями…

— Издержки успеха?

Очень многие рвались познакомиться с Орловым — музыканты, композиторы, художники — роман-то о творчестве. Сам он знает: о творчестве писательском, но вот художники считали, что он все очень точно написал про них, Наталья Нестерова и Татьяна Назаренко написали картины по мотивам «Альтиста»…

А музыканты — само собой, читали про себя. Многие «точно знали», что герой — знаменитый альтист Башмет, пока сам Юрий Башмет не пригласил в свою передачу «Вокзал мечты» Владимира Орлова вместе с Владимиром Гротом, музыкантом оркестра Большого театра, настоящим прототипом альтиста Данилова.

Многие хотели познакомиться с Орловым. Двери дома не закрывались. Однажды позвонили из иностранной комиссии Союза писателей и попросили принять американского бизнесмена. Сопровождала его американская переводчица «Альтиста Данилова» Нина Буис. Она уточняла время, адрес. «У нас подъезд темный», — сказал растерянно писатель. — «Ничего, мы возьмем фонарик». — «И ступеньки выщербленные», — «У нас тоже бывают трущобы».

Так как гостей тут заведено кормить, Владимир Викторович зажарил курицу из писательского заказа, а жена, убегая на работу, сварила фирменную орловскую гречку с белыми грибами. К курице гость не притронулся, а вот кашу ел не без удовольствия. Это был Джордж Сорос…

Открытость Орловского дома — воплощение характера Лидии Витальевны, ее неукротимой доброжелательности. Даже когда жили в клетушках останкинской девятиэтажки, ее не смущало количество предполагаемых гостей на разных праздниках — главное, чтоб никого не обидеть. Сидели за столом на диване, на спинке дивана, втроем на двух стульях… Кто-то вообще устраивался на кухне.

Женился Владимир Викторович по большой любви — друзья это знают, — на своей однокурснице Лиле Вышегородцевой, девушке очень яркой. В методы завоевания входила даже демонстрация отваги — проход по карнизу седьмого этажа зоны «Е» университетской высотки на Ленинских горах, где было общежитие факультета журналистики. Все не зря!