Любовь Тильман - Книга Прощания

Сияньем, тьмой, бездвижием и ветром,

И в каждом сердце – искоркой огня.

В улыбке каждой был отсветом рая,

Любовью, одиночества тоской…

Из каждых глаз дивился, наблюдая

За странной человеческой игрой.

Так чудно трансформируются мифы.

Мысль, поначалу, как корабль на рифы,

С разбега разбивается о них,

Но лоций набирает постепенно,

И вот уже им вторит вдохновенно,

Вплетая нити домыслов своих.

Проходит два, иль больше, поколений

И мифы, как истории явлений,

Которые случались, предстают,

Свидетелей находят, подтвержденья,

Сшибаются войной за убежденья

И дифирамбы выдумкам поют…

Жар стекает по асфальтам

В лабиринты меж домами.

Золотым подобно смальтам

В стёклах светятся лучи.

Травы пустошей как порох,

Просто пылью под ногами.

Кондиционеров шорох -

Пением сверчков журчит.

Ярким, красочным пижоном

Жизнь бурлит и не сдаётся,

В тонких трубках, по газонам,

Вод живительный бальзам,

Все в цвету брахихитоны,

Бугенвиллея плетётся,

Фикусов высотных кроны,

Близкородственны шатрам,

Цезальпиния, делоникс,

Баугиния, карисса…

Словно драгоценный оникс

Разнотравья легион…

А под пустошами семя,

Словно у кулис актриса,

Притаилось лишь на время,

Когда дождь нарушит сон.

Скрыть мама не могла улыбку,

Когда я обещал, любя:

Вот выросту, поймаю рыбку,

Пусть дом построит для тебя!

Но мне сказал сосед наш, дачник:

Не верь ты в книжках никому,

Всё это сказки, милый мальчик,

Трудиться надо самому.

Был молод я, влюблён, жениться

Решили с милою моей…

Но друг уехал заграницу,

Увёз её за семь морей.

Она – понятно. Друг – обманщик!

Нам столько довелось пройти…

– Это любовь, мой милый мальчик,

С друзьями в ней не по пути.

Давно я сед, есть дети, внуки,

Построил маме новый дом,

Прошёл войну, постиг науки…

Но слушая, что о былом,

Министр, как заводной шарманщик,

Твердит одну и ту же ложь…

Смеюсь: Политика, мой мальчик,

Увы, в ней правды не найдёшь.

Убегаем от жаркой, очень душной погоды,

В благодатную зелень европейских лесов,

И с тоской вспоминаем средиземные воды,

Тель-Авивские пляжи, сплин горячих песков.

И смеёмся, и плачем – что же это такое:

Этот пазл мы годами не сложим никак,

Мир Души, вслед за жизнью, расслоился надвое,

В ней рядком Погулянка и Ган Меир парк.

Яркий шум на Кармеле, голоса громыхают,

Их бы в оперу все – так прекрасно поют.

И когда тельавивцы отдыхать успевают?!

Очень поздно ложатся, и рано встают.

Кинозалы… театры во Львове бурлили,

Мы и в два часа ночи бежали на сеанс,

А потом в семь утра на работу спешили

Успевая в кавярню заскочить каждый раз.

Здесь кафешек и баров, как зёрен в кунжуте,

В них с утра и до ночи несметно людей,

Шумен град Тель-Авив, но привычно уютен

И везде вас приветят, как добрых гостей.

Я по улицам Львовским в странных снах всё блуждаю,

Всё ищу не найду свой родительский дом,

Но давно уже домом Тель-Авив называю,

Хоть не всё так прекрасно и слаженно в нём.

Ходим мы на рыбалку в Старый Яфо, годами…

Осыпается время, прессуя всё в ил…

Верю будет всё классно со страною и с нами!

И молю, чтоб Господь никого не забыл.

В серебро окрашивая зной,

В вспышках молний змейками сверкая,

Капли тихо шепчутся с листвой,

Бьют в навес, тамтамами играя.

Вечер наполняется дождём,

Зажигая окна, как лампады,

И по ним стекают, словно сон,

Дивных рек небесных водопады.

И в чём уж только нас ни обвиняли!

Какие ни приписывали действа!

Теперь вот, в продолжение злодейства,

Мы «…у Ирана облака украли».

И если дальше, Землю разоряя,

Сведя леса, мир дымом скроет звёзды,

И в этом обвинят нас, повторяя:

«Это евреи выпили весь воздух».

Пропаганды бешеная сила,

Несмотря на жёсткие года,

Разум мой ни разу не затмила

И, надеюсь, будет так всегда.

Тот, кто лишь по ней живёт и судит,

Видимо разумен не вполне,

Есть везде и нелюди и люди,

В каждой, малой и большой, стране.

Но штампуют старые сюжеты

И мораль двойная, как цепы…

Быть у власти – вот приоритеты

Тех, кто правят психикой толпы.

Правда смешанная с ложью,

Ханжески, кладёт к подножью

Полуправды – то есть лжи,

Псевдо фактов этажи.