Аньес Мартен-Люган - Однажды я станцую для тебя [litres]

В одиннадцать утра я была готова закрыть за собой дверь парижской квартиры. Я обошла ее в последний раз, и мне показалось, что она лишена души и жизни, я чувствовала себя здесь чужой. И никакой грусти от того, что я ее покидаю… Даже, напротив, появилось чувство легкости. Как будто я снова наполнялась энергией.

Я ушла не оглянувшись.

Обратный путь показался мне бесконечным. Как только поезд на скорости 300 километров в час пролетел мимо вокзала в Валансе, я вскочила, подхватила чемоданы и встала возле выхода, готовая спрыгнуть на перрон. Меня забавляли возбуждение и нетерпение, полностью противоположные моему вчерашнему настроению на пути в Париж. Я вела себя словно юная девчонка. В сумке завибрировал телефон, и я не мешкая вытащила его.

– А… это ты, Кати…

– Не стоит так бурно радоваться! Похоже, ты разочарована.

С чего бы мне быть разочарованной? На что, интересно, я рассчитывала?

– Нет, конечно. У тебя все в порядке?

– Да, а у тебя? Ты в поезде?

– Только что проехала Валанс.

– Помнишь, что мы сегодня вечером празднуем твое возвращение к танцам?! Ждем тебя у нас!

– Э-э-э… А вы не хотите прийти в “Бастиду”?

– А что?

– У меня клиенты.

– Я думала, ты закрыла бронирование…

– Они неожиданно приехали вчера вечером, и Элиас ими занялся.

– Элиас? Интересно… Ладно, мы согласны! Я принесу ужин.

– Нет! Не надо, я сама приготовлю.

– Но он уже готов!

– Спасибо, дорогая Кати, я тебя целую, до вечера.

Как только открылась дверь, я выскочила из поезда. Какое счастье – солнце, мистраль, сухой воздух! Я потратила уйму времени, запихивая чемоданы в свою крохотную машинку. А потом мечтала о том, чтобы поскорее доехать, и изо всех сил давила на педаль газа. Что не производило особого впечатления на мою “панду”.

При подъезде к дороге, сворачивающей к “Бастиде”, я притормозила и последние несколько метров еле ползла. Но когда я выключила двигатель, радиатор возмущенно зашумел – я изрядно помучила свою “панду”. Ничего, придет в себя. Я выскочила из нее и вдохнула воздух полными легкими. Подняла голову к небу, но не стала надевать солнечные очки – обожаю, когда меня заливает сияние света. Теперь я на своем месте.

Несколькими секундами позже радость сменилась не менее сильным разочарованием. Автомобиля Элиаса на стоянке не было.

Выгрузив чемоданы и поставив их у себя в комнате, я рискнула подняться к нему: мне было необходимо узнать, написал ли он что-то в мое отсутствие. Да, написал, последняя запись датирована сегодняшней ночью.

Дом Ортанс без нее пуст, и я, как последний идиот, сказал ей об этом. Надеюсь, я не перешел границы. Не смог удержаться и не написать ей. Интересно, чего она ждет от своей поездки в Париж. Встретится ли она с этим типом? Безусловно. У меня нутро сводит при одной мысли. Ночью я не усну. Но вообще-то все это меня не касается, а ее настоящая жизнь именно там. Ничего же не значит, что… Так, стоп.

Я оторвалась от чтения, и на моем лице расцвела улыбка. Какой он смешной! Знал бы он… Я перевернула страницу, утром он снова что-то написал. Я начала читать и после первой же фразы рухнула на пол рядом с кроватью:

“Они уехали, ты можешь вернуться, все извиняются за зло, которое тебе причинили”. Такого я не ожидал. Все деревенские, все мои пациенты сожалеют о том, что произошло, – так мне написали. Они признают, что пошли на поводу у несчастных родителей. Горе лишило их разума, я их понимаю и прощаю, несмотря на то, что они со мной сделали. Они предпочли уехать подальше от этого проклятого места, как они сказали. Похоже, что теперь во мне там нуждаются, ни один врач не соглашается занять мое место. Мой кабинет ждет меня, я даже получил фотографию заново выкрашенного фасада, и мэрия готова его отремонтировать. Что мне со всем этим делать? Мне возвращают мою жизнь. И я должен решить, беру я ее или нет… Теперь все кажется таким простым. Все проясняется… Черная дыра, в которую я угодил, отпускает меня. Способен ли я простить? Думаю, да.

Я закрыла тетрадь, стерла застывшую в уголке глаза слезу. Я была рада за него, теперь он сможет прогнать своих призраков, справедливость восстановлена. Элиас этого заслуживает. Однако меня ужасала мысль, что он может уехать теперь, когда он так важен для меня. С тяжелым сердцем я бесшумно покинула его комнату. Вместо того чтобы нарезать круги по дому, пережевывая события вчерашнего дня и пытаясь оценить место Элиаса в своей жизни, лучше устроить пробежку, подумала я. Мне даже удалось посмеяться над ситуацией: больше всего на свете мне хочется танцевать, мне дано такое право, но я не позволяю себе им воспользоваться, потому что танцевальный зал пока остается вотчиной Элиаса. И мне это нравится.