Аньес Мартен-Люган - Однажды я станцую для тебя [litres]

– Прикольно, что ты решил сменить ресторан, но…

– Но что?

На новое испытание лестницей мне вряд хватит духа, однако, едва начав это объяснять, я сразу почувствовала его недовольство.

– С чего это ты вдруг так устала? – возмутился он. – Ты же целыми днями ничего не делаешь!

От агрессивности Эмерика и его полной бесцеремонности у меня перехватило дыхание, и я изо всех сил зажмурилась.

– Ну да, по сравнению с тобой я сейчас не вкалываю в поте лица! – съязвила я.

Он помолчал несколько секунд, вздохнул:

– Ладно, сделаем, как скажешь.

– До скорого.

Дрожащей рукой я выключила телефон. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Да что же с нами такое, в конце концов? Страх опять сдавил мне горло, но мне не хотелось верить в плохое. Я обязана сделать все, чтобы вечер прошел хорошо. Волоча ногу, я немного прибрала в комнате, потом нашла легкое платье, в котором можно было оставаться босиком, правда, теперь в глаза бросалась лонгетка, отвратительная штуковина, уродующая ногу. Затем я занялась собой с обычной тщательностью и сделала все, как любит Эмерик.

Надежда вернулась ко мне, когда он перешагнул порог квартиры с охапкой роз.

– Прости, я вел себя с тобой как последняя свинья…

Я не ответила, схватила букет и укрылась в его объятиях. Я могла сколько угодно обижаться на него или ждать от него большего, но единственное, чего я хотела, – это чтобы он вернулся. Чтобы мы снова начали нашу жизнь с того момента, на котором она остановилась, когда я упала. Он взял меня на руки и подошел к дивану.

– Я ошибаюсь или ты говорила, что устала? Тебе лучше прилечь.

Эмерик положил меня на диван, потом склонился надо мной и легонько поцеловал, и я не успела привлечь его к себе, потому что он сразу отошел от меня.

– Отличный выбор, – похвалил он, заметив на низком столике поднос с японскими блюдами, которые я заказала.

Мы поужинали в молчании, а потом я вытянула ноги на диване и прижалась к нему. Он рассеянно потрепал меня по плечу.

– Хочешь знать, почему я поленилась сегодня идти в ресторан? Или тебе неинтересно?

– Что ты, очень даже интересно! Я тебя слушаю.

– Я была днем в школе.

– Ух ты! Возвращаешься на работу? – Он вдруг резко повеселел.

– Не говори ерунды, – возразила я, бросив на него недовольный взгляд. – Как я могу снова начать танцевать? Нет, я была там как раз в связи с моей заменой…

– А-а-а… ну и?

Впервые он проявил интерес к тому, что я рассказывала о расширении школы и о Фионе. Заметив мое раздосадованное выражение лица, он спросил:

– Похоже, ты не в восторге?

– Сама толком не понимаю…

Я выпрямилась, чтобы заглянуть ему в глаза, у него на лице было написано недоумение.

– Да в чем дело?

– Тебе пора взять себя в руки, – заявил он через секунду. – Масштабно мыслить – это правильно, надо уметь поймать шанс… А ты утратила нюх, потому что перестала танцевать…

– Но это же временно… Ты как будто забыл.

– Да, ты права… Извини, когда я вижу, что тебе так плохо, я просто о тебе беспокоюсь, вот и все.

Чего он добивается? Хочет сунуть меня головой под холодную воду? Намерен окончательно подорвать мой дух? Он даже не обратил внимания на мое замешательство и спокойно посмотрел на часы. Я окаменела, не решаясь поверить в то, что он скажет.

– Ортанс, мне пора.

Я прикусила язык, не позволив себе крикнуть “Нет! Не сейчас!”. Он встал с дивана, не поцеловав, не приласкав меня, и выпил большой стакан воды.

– В последние две недели я сильно запустил работу, – произнес он в свое оправдание.

– Ну да…

– Мне надо ехать, поработаю дома.

Дома … Никогда раньше он не произносил этого слова. Оно ударило меня, как внезапная пощечина, как коварная и болезненная оплеуха. Мои кулаки сжались так сильно, что ногти впились в ладони. Эмерик ничего не заметил, он в это время надевал пиджак и доставал из кармана ключи от машины. И вот он уже готов к выходу, в ванную ему ни к чему, он ведь толком даже не дотронулся до меня, практически не поцеловал, так что нет опасности сохранить на теле следы наших объятий. Не считая замеченного на плече волоска, который он сбил щелчком, словно жалкую пылинку.

– Понимаю, – с трудом выдавила я.

Опершись ладонями о диван, я сумела встать. Он подошел с удовлетворенной улыбкой на губах, обнял меня за талию.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Спасибо за что? – едва не рявкнула я. Спасибо за ужин? За то, что не устроила истерику? Спасибо, что позволила спокойно, без заморочек вернуться домой ? Он погладил меня по щеке и поцеловал, слегка мазнув губами. Куда делись наши страстные, пылкие, ненасытные, обжигающие поцелуи?