Игорь Адамацкий - Созерцатель

— Ничто не ново под луною...

— Вы не помните, это было сказано до всемирного потопа или после? Скорее, после всемирного потопа. А до? Вы думаете, там и тогда был оригинальный текст? Понятие Бога — намек на утраченный текст. Он не обладает осязаемой реальностью. Его нельзя осязать. Он не может пребывать в состоянии предметности, быть или стать объектом. Его святые — да, это реальность, это живые. Не зря говорится: со святыми упокой. Святые — наши дальние родственники.

— А несвятые, антихристы?

— Эти утратили родство, взыскуют родства, оттого и шустрят...

— Экое в вас самолюбие, Егор Иванович! — рассмеялся Пономарев. — Жуткое, сверхплотное самолюбие! Я думаю, вы согласитесь лишь на сверхпризнание литературных заслуг. Что-нибудь вроде премии Господа нашего.

— Традиция, милый Виктор Петрович, традиция и цитата. В цитате русского характера — жить по максимуму, позитивному или негативному. Или страшное злодейство, чтобы всех перекрыть злодейством. Или страшный подвиг любви и добра, чтобы всех перекрыть любовью и добром. Чего уж мелочиться!

— Допустим... Но сюжет клуба — что с ним?

— С ним все ясно. Как в анекдоте. Одни станут «признанными», другие изойдут в истерическую обиду, и в конце концов всё это станет аморфным сюжетом, издерется на клочья, и возможно, будущие диссертанты станут питаться отрывками нашего сюжета и, конечно, все переврут, как перевирается всё на свете, но, возможно, вранье о клочьях нашего целого у кого-нибудь породит какие-то «новые» мысли, и он возрадуется, не подозревая, что его «новые» мысли всего лишь перевранные цитаты наших цитат. А в целом всё может быть удачно. Всегда в целом всё удачно... У провинциалов не бывает катастроф. О катастрофах провинциалы узнают по слухам или из газет, и всё течет своим ходом и чередом, — рождаются и умирают, смеются и создают тексты, всё как всегда...

Нотабене: одним из парадоксов, ещё не получивших убедительного объяснения, является факт, что грамотность, распространяясь повсеместно, вызывает снижение уровня образованности и в конечном счете приводит к эпидемии полуграмотности. Стремление поспеть за широким шагом цивилизации приводит к тому, что провинциал хватается за модные понятия, как за последнее спасение, но именно модные понятия, будучи у многих на устах, лишаются собственной силы. Обычно так и происходит в случае с повсеместными идеологическими эпидемиями. Наиболее умные идеологи и политики подхватят терминологию своих противников, эксплуатируют эту терминологию, доводят её до крайности и тем её обессмысливают. Многие считают, что полуобразованность как раз и является следствием идеологической эпидемии и особенно её последствий. В этом случае структура усвоенных обессмысленных понятий составляет скелет личности, духовную физиономию провинциала. Такие люди становятся кумуляторами обессмысленных понятий и в реальной жизни обретают ранг руководителей. Духовная физиономия человека обратно пропорциональна социальному рангу. Некоторые мыслители полагают, что в современной цивилизации имеются следующие иерархические уровни: неграмотность-полуграмотность-грамотность-необразованность-полуобразованность-образованность-недуховность-полудуховность-духовность. Комбинация элементов иерархических уровней как раз и дает все богатство и разнообразие современного провинциала. Мы находим людей неграмотных, но духовных. Образованных, но полуграмотных и так далее. Простейшие подсчеты показывают, что более половины людей являются жертвами идеологических эпидемий, никак не участвуют в цивилизации и располагаются на своих иерархических уровнях. Эти уровни включают: потребителей цивилизации, участников цивилизации, объекты цивилизации, строителей цивилизации и так далее. И только одна четырехтысячная доля процента человечества является делателями цивилизации. Суперьёр как кумулятор, бациллоноситель идеологической эпидемии не имеет прямого отношения к эволюции цивилизации и к эволюции какого-либо общества, и тем более не имеет отношения к культуре. Тем не менее суперьёры, как правило, претендуют на руководство культурой, цивилизацией, эволюцией. Это объяснимо, поскольку любая идеологическая эпидемия основана на претензии. Иногда эти претензии получают видимость удовлетворения на некоторый исторический отрезок времени и даже закрепляются в памяти истории, как закрепляются любые другие эпидемии. Возможно, всё намного проще, и любые идеологические эпидемии — претензии простейших — в своем распространении подчиняются законам прочих эпидемий, — чумы, холеры, брюшного тифа, дизентерии, цереброспинального менингита и так далее, то есть законам, связанным с солнечной активностью. Возможно. Всякий, кто захочет в этом убедиться, сможет на основании известных данных получить самые убедительные графики, используя математику и сопредельные с ней дисциплины. Наиболее информативной единицей для изучения идеологической эпидемии является суперьёр, иными словами, идеохронотоп. Типология идеохронотопов весьма примитивна, независимо от неповторимости и богатства индивидуальных привычек, — говорит ли он с прононсом, носит ли клетчатый пиджак или кажется себе красивым. Жертва идеологической эпидемии может — при удачном развитии болезни — превратиться в идеохронотопа, но при этом перестает быть жертвой. Так, бациллоноситель брюшняка сам может не болеть брюшным тифом. Всякий, кто входит в контакт с идеохронотопом, может заразиться идеологической эпидемией. Возможно, такая болезнь, как и детские болезни, полезна для выработки иммунитета. Бациллы идеологической эпидемии практически неразрушимы. Они, как и вирусы гриппа, модифицируются, совершенствуются параллельно с модификацией и совершенствованием антиидеотиков. Эти антиидеотические средства вырабатываются той самой одной четырехтысячной процента делателей цивилизации, которые обладают стойким иммунитетом против идеологической эпидемии. Если представить отношения идеохронотопов и антиидеотиков как отношения мышей и кошей, то идеохронотопы, как и мыши, сами, своим поведением «обучают» антиидеотиков, то есть кошей. Их отношения как раз и являются тем самым «общественным договором», согласно которому распределяется статус и его внешнее выражение — роль. Статус и роль суперьёра, идеохронотопа, представляется престижной большинству жертв идологической эпидемии, независимо от того, в каком социальном локусе действует данный идеохронотоп, — в религиозном, экономическом или военном. Эти локусы — поле действия и выживания идохронотопов — подчинены законам мнимых иерархий, то есть тем структурам, где фикция становится функцией. Любой идохронотоп обладает меньшей внутренней свободой, чем любая жертва идеологической эпидемии. Наибольшей степенью внутренней свободы обладают антиидеотики. Однако в случаях всеобщего и глубокого распространения эпидемии болезнь может захватить всю нацию целиком, и это приводит к национальному помешательству с тяжелыми последствиями, для ликвидации которых требуется обычно два-три поколения гоминоидов. По высказываниям и поступкам статистически достоверного количества идеохронотопов может быть составлена модель любого социума. При этом в каждой данной модели окажутся две модели — действительная и мнимая, поскольку и сам «общественный договор», и его структура — иерархия и распределение статусов в этой иерархии, являются одновременно и действительными, и мнимыми. Так, любой идеохронотоп, действующий в пределах функции, обладает действительным статусом и, поскольку он производит фикцию, — мнимым статусом. Степень расхождения функции и фикции как раз и указывает на степень тяжести и распространенности идеологической эпидемии. Действительное имеет дурную наклонность обращаться в мнимое, и функция обращается в фикцию. Реальность обращается в текст, то есть также в фикцию. Всякого идеохронотопа можно читать как текст данного социума. Фикция неадекватным образом реагирует на функцию. Текст неадекватным образом реагирует на реальность. Идеохронотоп неадекватным образом реагирует сам на себя. Это первый симптом идеологической эпидемии. В этом смысле цивилизация является фикцией культуры. Функция, то есть культура, порождает фикцию, то есть цивилизацию. Так, телевидение, артефакт культуры, поглощается телеманией, то есть, артефактом цивилизации. Телемания, в свою очередь, как показали исследования, приводит к вырождению, неспособности к развитию левой половины мозга. Великие математики не могут родиться в периоды господства счетных машин. Идеохронотоп неспособен адекватно реагировать на культуру, но может адекватно реагировать лишь на цивилизацию. Это относится также и к письменности. Великие писатели не рождаются в эпохи всеобщей грамотности. Между двумя действительностями, человеком и жизнью, встает фикция — текст.