Валерий Попов - Любовь тигра [Повести и рассказы]

Вода налилась в незашнурованные ботинки, да еще дно вязкое...

Ладно, не придирайся! Уже можно быть веселым!

...Помню, мы пробираемся с ней, хохоча, через колючие кусты, ржавую свалку — и вдруг наперерез нам с треском выдирается татуированный человек в майке. Совершенно неожиданно: «Я чую — вам требуется кровать?» «Кровать?.. В каком смысле?.. Вернее — как вы догадались?» «По вас видно. А кровать эта тут, неподалеку! Как новая!» «Она ржавая, наверное, у вас?» Спокойно: «Ржавая! Ну... нести?» «Сгинь, сатана!» — мы бросились от него в заросли, казалось бы, оторвались далеко, и вдруг он снова прорезался сбоку: «Ну... берете?» «Берем!»

Теперь и карманы раздулись тяжелой водой — не шагнуть. Никаких удобств! Видно — не заслужил. Вода уже доходит до шейки, а в рукавах холодит почему-то значительно ниже — у локтей!

Был мальчик-отличник, зубрил закон сообщающихся сосудов — что в сообщающихся сосудах уровень одинаковый. Оказалось — обидно! — и это обман!.. А может — конец и есть: прекращение всех законов, улетание от них? Дно тоже какое-то неправильное... вернее — два дна: одно мягкое, пушистое — верхнее, второе — твердое, скользкое, по которому сразу же соскальзываешь, обмакиваешь в воду затылок, выгребаешься, выдергиваешь из воды башку... Потом вдруг ступни лихорадочно начинают «бежать», не доставая дна, но в страстной надежде куда-то все-таки добежать... вот... они «добежали»... задели твердое: стою на цыпочках... значит, еще не время?! Да уж, конечно! И сейчас, выходит, на что-то еще надеешься, чего-то ждешь... видимо — международного звонка с вызовом на какую-то представительную конференцию... Это по уши-то в воде!

Озноб... дико холодно, зубы барабанят... интересно: если утону — согреюсь, или — наоборот?

Вот это подлость: камень вывернулся из-под ноги — оказывается, я стоял всего лишь одной ногою, на камне — и вот он вывернулся, вниз укатился, во тьму... видно такой вариант тебя не устраивает и даже возмущает: «Надо чтоб все было по-честному!» Это — как?

Лицо мое плавает на темной поверхности, как пятно мазута, и взгляд мой устремлен высоко вверх, где спокойно и нагло висит луна: так, сука, и не рассказала, кто ты; как я смотрел на тебя, стоя в байковых ползунках на подоконнике, согнутые пухлые пальчики сползали по мутному стеклу, оставляя темные стекающие следы — так же смотрю и в конце, и ничего за жизнь не выяснилось... такая же тайна!

Только волну можно пустить, заколебать ее отражение — хоть такую гадость — уже приятно! А-а-а, скривилась, не любишь!..

Что-то я тут расплескался, как белая лебедь, или, скажем, как подраненная чайка с этой помойки, что окаймляет этот... водоем? Затон? Затон — созданный для того, чтобы затонуть... — а не взбивать языком тут пену, которая стала уже образовываться вокруг из скопления крохотных вонючих пузырьков! На знаменитый Стикс этот водный рубеж явно не тянет — думаю, что и воды в нем настоящей не больше половины процента... Тьфу! Мерзость! Но никаких кристальных водоемов ты уже не найдешь — глотай, что дают!

Так! Теперь — не вздохнуть?! А ты как думал? Что можно будет вздыхать через воду в горле?

Вперед! Скорей... Не возвращаться же на помойку: униженно вползти обратно, облепляя себя мусором, и благодарно вдыхать гнилой воздух? Хватит — все это уже было: цеплялся, пытался делать из дерьма конфетку — да никто ее есть не хотел!..

Лучше — тьма... хоть почему-то и выталкивающая... и для нее, видно, недостаточно хорош? Но ничего — с ней как-нибудь договоримся: тьмы найдется достаточно и во мне, сойдемся.

Но тьма оказалась не насквозь темной: в ней шли какие-то изогнутые световые полосы... и вдруг они сначала расплывчато, а потом вполне явственно сложились в восьмерку! Вот те на! Ехали, и приехали! Я изумленно остановился — но не телом, надеюсь, а мыслью, мыслью, которая совсем уже устремилась в бездну, и вдруг изумленно остановилась: как это понять? Что сие означает — 8?

А тебе и здесь все надо непременно понимать? Ты что тут — хозяин?! Кто-то должен объяснить тебе, что значит эта цифра? Отдохни... Восемь и восемь. Тебя это уже не касается, ты аннулируешься, и аннулируйся, и не возникай... 7! Я снова застопорился — мысленно... Кто мог предположить, что такая жизнь тут кипит — за чертой! 6! Что они хотят мне этим сказать — что я иду против нормального счета, против какого-то математического течения?

7! То есть хотят сказать, что теперь я двигаюсь правильно, как положено?.. 8! Это уже почти комплимент! 9... 10... 11!

Когда все тело под водой, кто-то пытается вытащить меня за голову! Зачем? Как бы я делаю бешеные успехи... но в чем? 12, 13, 14! Просто какое-то стремительное продвижение!.. 196. Что за ахинея? Неужто и здесь покоя не найти? Все вроде пошло каким-то порядком, путем — и снова — ахинея! Ну, а тебе-то что? Тебя-то почему это задевает? Следуй куда и нацелился — в горле и в груди у тебя давно уже грязная, тяжелая вода, ты уже никуда от нее не денешься... а мелькание в гаснущем твоем сознании каких-то цифр — это так... последний в своей жизни хаос. Угомонись — и спокойно погружайся! 15! Снова продолжение прежнего счета. Как прикажете это понимать? Устал! Вот уж никогда, честно, не думал, что и здесь можно устать. 197, 198... Понимаю! Идет одновременно два счета — один от 6, другой от 196 — два счета параллельно! Понял! Как будто ты здесь затем, чтобы что-то еще понимать? Угомонишься ты или нет?! — уже яростно рявкнул я на себя, и, может быть, там, на поверхности черной воды, вылетел и лопнул белый пузырь.