Валерий Попов - Разбойница

— Как всегда, сачкуем! — прохрипел шеф, появляясь по обыкновению внезапно, как он любил.

— Тут будет эротический театр!

Я бегло показала два номера, изобретённых мной в Гамбурге: зубами, без помощи рук, стянула колготки, потом зубами же, прикрыв в возбуждении глаза, начала стягивать, а потом рвать застрявшие на коленях трусики.

— Вообще, ты недооцениваешь мои ноги! Ими я ласкаю не хуже, чем руками. «Ласкаю ногами!» Уникальный номер. Если тебя что-то смущает, могу ими же чесаться, как мартышка, прикуривать, варить кофе, стрелять из ружья... Смотри!

Он стоял хмуро и неподвижно, в черной длинной офицерской плащ-палатке, и вода струями стекала на сексуальный паркет.

— У человека руки должны быть!

«Человек — это звучит гордо!» — еще должен был бы добавить он.

Приступы ханжеской злобы происходили с ним так же часто, как несварение желудка.

— Этот твой хахаль там стоит?

Конечно «мой»! Безусловно! Хранитель «ордена подвязки под коленом»!

— Думаю, что не стою такой охраны.

— На дом, что ли, опять залупаются?

— Видимо, — я пожала плечом. Потом закурила ногами, вставила сигарету в губы и сошла со сцены.

— Руками лучше работай! — обрезал он, видимо, твёрдо взяв курс на партийное оздоровление... Да, партийная убежденность — дело не классовое, а возрастное.

— Серьёзно пора настроиться. Ревизоры едут!

— ...Ревизор?

— Ревизоры!!

— Рябчук?

— Бери выше.

— Что же может быть выше?!

— Из Парижа едут!

— Из Парижа? — я оживилась.

— Эти... туроператоры из «Франстур»!

Отлично! Самой не удалось стать этой... туроператоршей, так хоть посмотрю!

— Сколько их?

— А сколько тебе надо?.. Хотят поставить все на широкую ногу... — глянул на мое израненное колено. — Тьфу!

Когда в гулком аэропорту звонкий неземной голос дикторши произносит названия городов «...Ландн!.. Марсель», жизнь ощущается сказкой, в которой возможно всё!

И вот уже потекли первые парижане... А вдруг!

Неужели это он? Синеглазый, в развевающемся белом плаще?..

— Добрый день! — проскрипело совсем с другой стороны.

— Вы... из Парижа? — с трудом выговорила я.

Нет. Он не из Парижа — это точно... Максимум — из парижского самолёта!

Разве можно от шефа, сексуального маньяка и к тому же ханжи, ждать чего-то приятного?

— Вы говорите по-русски? — разулыбалась я.

Да-а... Такие не прилетают нынче даже из Вологды — и оттуда летят вполне иностранные, крутые «мены»!

Наверное, только в такой дыре, как Париж, можно закатиться в какой-то угол и отстать от всего модного на двадцать лет, за которые переменилось буквально всё! И остаться таким сугубо русским, а точнее — советским, ну, или антисоветским — это близко.

А какой русский, живущий здесь, носит сейчас такую бороду а ля Добролюбофф?

Снова размечталась — и мордой об стену! И так и надо.

Давай работать!

— К сожалению, сам шеф не смог вас встретить, — щебетала я. — Совещание в Смольном (новый запой). Вы водите машину? Нет? Разве в Париже можно жить без машины?

— Можно, — мрачно сказал он.

— Во всяком случае, машина нас ждет.

Вот что успел прохрипеть мне шеф (теперь во время загулов скрывающийся у меня). Гость из Парижа вообще-то русский, даже петербуржец, но в смутные времена «не вписался», стал диссидентом и даже отсидел год в Лефортово, потом под давлением мировой общественности был освобожден, пригрет в Париже и даже сошёлся там (хоть пока ещё не женился) с наследницей крупнейшего во Франции туристического агентства... которая, впрочем, тоже увлекается в основном политикой, почему-то с обратным знаком, всячески добивается (теряя при этом состояние), чтобы по миру и особенно в Россию ездили простые люди, в первую очередь почему-то шахтёры... И всю эту кашу расхлёбывать, естественно, мне!

Да-а... в Париже он тоже явно «не вписался». Точней, использовал его как сундук с нафталином, где можно отсидеться (вот у нас уж не отсидишься, это точно!) и сохранить этот полувоенный френч (даже в международном аэропорту, где кого только ни было, на него поглядывали дико), плюс эти землемерские брюки и сандалеты. Да-а. При этом он весьма горделиво выкатывал грудь, строго поблёскивал пенсне... Материальное его не интересует! На самом деле — такой френч надо поискать и поискать, не говоря уже о сандалетах.

— Это Николь!

Подошла дылда в простенькой джинсе... именно про такую, наверно, родился афоризм: «Женщина любит ушами»! Это было у нее первое, что бросалось в глаза.