Валерий Попов - Очаровательное захолустье [Повести]

Весь извертелся, и почесуха мной овладела, но даже не почесаться — за трубу руками держусь.

Кореец за угол ушел!.. Нет, это невозможно! Отлип, стал чесаться, потом на Чашечкина взглянул.

— А со звуком нельзя?

— Не... со звуком нам ни к чему! — Командир как-то странно раскраснелся, покачивался и немного икал. Успел, похоже, выпить, пока я так страстно глядел в пространство.

— Вижу цель! — вдруг гаркнул Рубанцук, прильнувший к соседнему перископу.

«Цель»?! Это что — «цель»? Я снова согнулся к присоскам, сдвинув даже самого командира. Тот — чувствую его плечо! — прильнул к соседнему, оттеснив Рубанцука.

И за стеклышками уже — ни корейца, ни дачи!

Серая стальная граница неба и моря, и на ней — длинный приплюснутый силуэт танкера.

— Товсь! — отрывистая команда каперанга.

За пультами защелкали тумблерами, завыли какие-то движки... На картинку опустилась цепочка из крестиков — самый большой крест наползал на танкер.

— Пли!

Прошла секунда — может быть, все это неправда? — и вдруг точно на крестике, на середине танкера, вспыхнуло пламя и поднялся дымок.

— Цель поражена!

Как жестяная мишень в тире, корабль стал переламываться, задирая нос и корму и проваливаясь серединой.

Я отлип от присосок, желая глянуть в глаза Чашечкину или Рубанцуку, но им было не до меня: они радостно глядели в глаза друг другу! Все, что досталось мне, — это не очень уверенный взгляд Петра.

— Знал бы ты, чью нефть они возят! — воскликнул Петр.

— Чью?!

Петр открыл рот... потом захлопнул. Понял, что, даже узнав, «чья нефть», я не успокоюсь.

— Ну... все?..

— Э! Это куда ты? — Петр, догнав меня у лифта, ухватил за плечо.

— До хаты.

— Нас люди ждут!

Опять — «люди»?.. А заменить их на что-нибудь нельзя?

— Сейчас уже... сладкое будет! — Петро лихо подмигнул.

Друзей наших уже не оторвать было от перископов.

Мы ушли. Выйдя, я оглянулся на башню — эта «доставаемость» любой точки земного шара взволновала меня. Наверняка скоро «достанут» что-нибудь не то — из-за чего и башне не поздоровится: Чашечкин не угомонится.

— Маленько опаздываем! — сказал Петр.

— Ну, тогда надо было их попросить, чтоб нас в ракету зарядили!

— Да нет — тут близко! — Петро, сочтя этой шуткой, захохотал.

Мы сели в машину.

— Имидж-то будем делать? — Петро поднял полотенце.

— Закинь эту портянку куда подальше! — крикнул я.

— Да нет, эта штука теперь поглавнее нас будет! — Петр бережно убрал «портянку» в портфель.

На его дребезжащей «Ниве» полезли в гору. На высокой точке хребта вдруг остановились.

— Глядите... Вас ждут! — указал он вниз.

Полная, даже переполненная чаша стадиона, и со всех сторон еще поспешают люди, шустрые, как муравьи! Я изумленно посмотрел на Петю. Вот это да!

— Фирма веников не вяжет! — гордо произнес Петр.

Помчались — чем ниже, тем становилось жарче. И — уже движемся в толпе.

— Все жаждут вас. — Петр остановил авто. — Давайте все же наденем. Они ж вас «в образе» ждут!

— А что вы... пообещали им? — проговорил я уже гнусаво, сквозь тряпку, смутно различая сквозь нее лишь блик солнца. — Что я им... могу-то?

— Ну, это... планируется... как бы «Снятие со креста». Типа «Вознесения».

— Ну и что ж должен я? Пойти странствовать... кое-кому являться? И все?

— Да не только! — деловито сказал Петр. — Тут вот дождя нет вторую неделю. Только перекати-поле растет. В это время мальцами мы в степу уже такую касатку брали: торчат два листика, как ласточкин хвост. А в земле клубень, сладкий. Так нет даже ее — про поля не говорю!

— Ну... это мне вряд ли по силам!

— А в Америке, говорят, весь стадион молился — и пошел дождь!

— Кто это сказал тебе?

— МБЧ!

— Вот пусть он и молится!

— Да он сам сказал, — Петр усмехнулся, трогая машину, — что на нем пробы ставить негде!

— Это верно!

— Да не волнуйтесь вы, все уже подготовлено!

Интересно — что?

Мы въезжали в низкий проем под трибунами. Стало темно, потом — вспышка света и — оваций!

Во влип!

...То же самое, наверное, и Он думал.

Хрюкнув, мотор заглох.

— Ну... вылазим, — проговорил Петр. — Уж покажите им! Помните... такое... преображение было, когда Он показал им четко, ху из ху!

Да. Нелегкая задача!

Мне бы такую веру!.. Я имею в виду — хотя бы такую, как у Петра. А у Него Самого, может, и не было, до самого конца?

«Оросим родные поля»?

— Осторожнее... тут ступеньки, — шепнул Петя.

«Вознесение» пошло?

Поднялись на какую-то невысокую трибунку... в центре поля, судя по ветру. Доски скрипели, гнулись. Как бы не провалиться... Но как было бы хорошо: в темноту свалиться и отлежаться там.