Валерий Попов - Тетрада Фалло

Девочка Катя трех лет с ненормально широкой переносицей (типичный плод пьяного зачатия) сначала сидела тихо и почти отрешенно, потом вдруг начала звонко и монотонно выкрикивать: «А-а-а!» Нянечка глянула на Изергину, сидящую в президиуме: «Увезти?» Изергина неторопливо и с достоинством покачала головой: мол, увозить не надо. «Зачем? Пусть все видят. Мы не скрываем наших проблем: не те времена!» И Джуди одобрительно с ней переглянулась: «Правильно! Именно проблемы мы и приехали сюда решать». Так все и шло под монотонные, но дерущие душу крики девочки: «А-а-а!»

Рядом с Катей сидел в креслице на колесиках двухлетний Костя, мальчик с веселым и умным лицом, однако абсолютно аутентичный, почти не реагирующий на окружающее (только чуть-чуть на музыку — правда, от нее плакал). Костя, никак не реагируя на то, что говорилось со сцены, тряс в левой руке погремушку (свои собственные затеи он любил). Правой руки у него вообще не было, не было даже плеча.

Детей было тут около пятидесяти — их как могли принарядили. Был здесь и Миша с водянкой мозга, с маленьким тельцем, огромной головой и водоотводящей трубочкой за ухом и бессмысленным взглядом. Был тут и Леша, сын Капы, мальчик живой и веселый, но с «волчьей пастью».

Вообще, конечно, зрелище было ужасное. Я вдруг заметила из зала, что глаза Джуди странно блеснули. Неужели слезы? Изергина говорила мне, что Джуди с миссией «Врачи мира» объехала самые бедственные, самые ужасные места на планете и повидала всё. Но, оказывается, даже для нее здешние впечатления были не из легких. Я-то уже немножко здесь привыкла, но тут увидела все словно в первый раз — и снова содрогнулась. Столько несчастий вместе, доставшихся ни в чем не повинным детям! Что мы можем сделать для них? Хоть как-то постараться облегчить жизнь, выпавшую им в наказание за наши грехи: своих грехов у них не могло еще быть, да и вряд ли они у них будут.

Вел все это мероприятие, естественно, папа. Знал бы он, что только по совету дочурки его и пригласили сюда! Может, больше бы со мной считался... Впрочем, если бы я бухнулась ему в ноги, он бы, конечно, не выгнал меня, и я раньше бы оказалась у тети Муси, и дочь моя, быть может, была жива. Но где же мне взять мягкий характер? Характер — его! И между нашими характерами, как меж жерновами, погибла она. Нет мне прощения! Слезы мои не выглядели странно. Все, кто работал здесь, вроде попривыкли. Но сейчас, глядя на слезы Джуди, плакали. Но в основном как-то просветленно — радуясь, что вот этот «корабль несчастий», затерявшийся в нашем общем несчастье, вдруг подхватил наконец ветер удачи! Фраза эта, чуть успокоившая меня и даже заставившая улыбнуться сквозь слезы, явно была заимствована мной из любимого Александра Грина. И что?

Папа сказал:

— Я очень рад, что к нам приехала добрая волшебница.

Врачи и воспитатели захлопали, и некоторые дети тоже захлопали, хотя что-то поняли далеко не все — для некоторых это была лишь возможность поегозить. Однорукий Костя радостно тряс погремушкой.

— Ну все, ребята! — с улыбкой проговорила Изергина, и шум утих.

Что-то чувствуют они!

Гриня удивительно долго переводил Джуди слова моего папы — видно, не знал, как по-английски будет «волшебница». Помню, над его знанием английского мы когда-то вместе смеялись. Однако вылез нахально — обязательно должен быть на виду. Если не в связи со здравоохранением в нашем городе (пришедшим в последние годы в упадок), то хотя бы в связи с приездом иностранных гостей.

— Она приехала из далекой Америки... — Отец сделал паузу. Раздраженно глядел на Гриню — так долго тот переводил на ухо Джуди. — ...и привезла вам много подарков — игрушек и лекарств! — закончил папа.

Изергина захлопала, за ней все. Джуди, не дожидаясь конца перевода, встала и, улыбаясь, помахала рукой. Изергина посмотрела на нее — и Джуди кивнула. Значит, будет говорить. Гриня, бедолага, утер кружевным платочком пот. Изергина что-то шепнула ему, и он с облегчением кивнул. Она нашла взглядом меня и поманила пальчиком. И вот я на сцене! Спасибо Инне Викторовне, жене командира из дальнего гарнизона, которая занималась мною с четырех лет, учила музыке и английскому... Помнишь, папка? Я посмотрела на него. Он сдержанно улыбнулся. Инну Викторовну он, видно, забыл. Хотя, по-моему, у них было что-то — но такие мелочи жизни он вряд ли помнит. Хорошо, что Изергина вспомнила про меня, — не зря я переводила ей научные журналы.

Я переводила почти синхронно. Джуди с некоторым изумлением глянула на меня. Она говорила о том, что у них в США много делается для того, чтобы люди с отклонениями здоровья и психики чувствовали себя равноправными членами общества, и она надеется, что в России вместе с наступлением демократии улучшится жизнь детей, находящихся здесь, а также и условия работы персонала, и в этом их фонд готов оказать посильную помощь. Хотя она и так высоко ценит работу медиков и воспитателей и видит замечательные результаты их труда.