Сухбат Афлатуни - Рай земной

Плюша напомнила.

— Точно, — удовлетворенно кивнула. — Как ее здоровье?

Плюша, потупившись, сообщила, что мамуся умерла.

— Пусть лучше следит за здоровьем.

Плохо слышит, решила Плюша.

— А отец жив?

Плюша погромче сказала, что нет.

— Не кричи, слышу. Пусть тоже о здоровье не забывает. Есть хорошая передача, про здоровье. Смотрите? Нет? Бери бумагу, записывай название… Я только на этой передаче и держусь… А ты сама как? Замужем?

Плюша помотала головой.

— А муж кто?.. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пусть тоже эту программу смотрит, там и для молодых полезное есть, очень хорошо про потенцию рассказывают, доступно. Дети есть?

Плюша громко и с легким раздражением сказала, что есть.

— Это хорошо, что детей нет. Не горюй… — Старуха погладила ее по руке. — Вон, у меня трое их, а результат, видишь? Рожала их, ночей не спала, все ради них терпела. Сколько передач пропустила… А тогда какие передачи были, какие фильмы, не то что сейчас…

Плюша сочувственно кивнула.

— Муж налево ходил, а я молчу, только чтоб отец у них был; годами всю эту музыку его терпела. Могла б их собрать и сказать: дети, у вас отец занимается такими вещами, которые вам даже еще знать рано. Нет, молчала, авторитет его берегла. А он ни одной юбки не пропускал, чтоб на ней не отметиться. Один раз, рассказывали, прям возле дома на поле с одной…

Поймав слово «поле», Плюша прислушалась.

— Трава летом высокая, так они там голые ползали, позор какой! А я это все выноси… А потом придет ко мне, еще с немытыми руками. А я ему говорю: «Уходи, разносчик инфекций и эпидемий. Иди в траву своими делами заниматься». Зато теперь он у детей сахарный, а меня сюда засунули, в зеркальную эту комнату!

Плюша переспросила, какую зеркальную.

— Шкаф с зеркальными стенками, на стене зеркало, и тут еще одно… Чтобы одиночества не чувствовать, говорят. Чтоб себя и так видеть, и так. А это ужас такой, постоянно на себя как в телевизор смотришь. Да еще задом наперед. У меня, вон, правая рука болит, а в зеркале она левая…

Взяла Плюшу за плечо, наклонила к себе:

— Ничего, я и на это способ нашла, — голос понизила. — Я тоже стала все задом наперед делать. Тапки стала наоборот носить, видишь? Правая на левой ноге, левая… вот…

Приподняла ноги, снова опустила их на пол.

— Часы на левой руке теперь только ношу. И говорить стала так же. Вместо «завтрака» — «ужин». Мне говорят «да», а я понимаю как «нет». Ну и все такое. Очень помогает. Хочу в передачу об этом написать. Поможешь?

Плюша вспомнила про привезенный бисквит.

— Спасибо. — Заглянула в коробку. — Сама пекла?

— Нет, — устало сказала Плюша.

— Молодец! Руки-то хотя бы мыла, когда готовила? Покажи… — взяла Плюшину ладонь. — Какие они у нас мягкие, нежные… Вот только моем мы их редко, да? Надо тщательно мыть. У нас главврач был, немец, правда, но это ничего; так вот он говорил: чистые руки — это всё. Следующий раз я тебя научу, как правильно их мыть, а сейчас мы пойдем телевизор немного посмотрим…

Смотреть телевизор Плюша не осталась. Шла назад быстрым шагом.

Больше туда она не ездила, хотя и пообещала. Вначале дел было много, с музеем и вообще. А потом один вечер Натали как-то пришла пьяная и строгая и стала смотреть в окно. А Плюша села на диван вязать обиженно какую-то мелочушку, шарфик, кажется.

— На поминках была, — сказала в стекло Натали.

Плюша вначале не поняла, но когда Натали произнесла «Колбино», «брат», «сестра», то поняла. Отложила вязанье и легла носом в подушку. Натали глядела в окно и то, как Плюша выражает свое потрясение, не видела.

Вот точно так Плюша лежала за несколько лет до этого. Не час, не два — целый день. Спине становилась холодно, она нащупывала шаль и прикрывала мерзнущее место.

Она лежала тогда и думала о разных вещах. О мамусе, о поляках, о Евграфе, о Карле Семеновиче и о том, что хорошо бы сварить сосиску. Мысли были равномерно-грустными.

Все началось с той закапанной воском фотографии. Плюша мамусе не поверила, стала наблюдать за ней. Как одевается, как ходит по кухне, какие продукты выкладывает из сумки. В отсутствие мамуси осторожно обыскала ее комнату. Нашла под матрацем смятую в блин мужскую майку, от папуси, наверное, еще. Засунула на место. В выдвижном ящике, где хранились бусы и документы, обнаружила деньги, много. Считать не стала: поглядела и задвинула.

Мамуся, вернувшись с работы, кажется, что-то почуяла: котлеты подгорели. Плюша ночью хотела залезть к ней под одеяло, пореветь и признаться, но, пока раздумывала, заснула.