Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

– Не говори так.

– Но это правда. Кто меня теперь захочет? Я уже древность. Я как какой-то допотопный талисман, найденный монахинями в старом монастыре, который они повесили в ризнице, чтобы молиться на него по праздникам. Может, я изготовлена из ржавой жести и прикноплена к стене вместе с клочком моего рукава в стеклянной коробке – в доказательство того, что я существовала?

– Но ты еще молода и прелестна, как и всегда.

– Сто пятнадцать фунтов. Со времен Крестовых походов не было средь женщин Де Пино такой худышки. Я еще влезаю в школьную форму, которую носила в четвертом классе. И ты не хочешь меня.

– Дело не в хотении. Ты очень соблазнительная женщина.

Пичи начала ходить взад-вперед, словно решение проблемы можно было найти на земле, как бумажные следы в танцевальной инструкции «Учим линди-хоп». Она сжала руки:

– Это потому что я не сделала этого.

– Ты сделала достаточно.

– Нет. Я воздерживалась. Донна Боннани уговаривала меня это сделать, но я решила оттянуть до первой брачной ночи – устроить тебе фейерверк после брачной мессы. Что-то особенное. Но Донна была права. Она сказала, что я должна отдаться.

– Но я не хотел, чтобы ты отдалась. – От слова отдалась Ники чуть не стошнило.

– Ох, только не говори мне, что ты такой же чокнутый, как твои актеры.

– Не думаю.

– А тут и думать нечего, Ники. Это надо знать . Люди знают, кто они такие. И что им нравится.

Пичи пришла в отчаяние. Она взобралась к нему на колени и прижалась изо всех сил. Положив руки ему на грудь, она поцеловала в шею, нашла его рот и впилась в него губами, с такой страстью, что Ники не мог пошелохнуться.

Язык Пичи был настолько влажен, что когда Ники закрыл глаза, то представил себя машиной на мойке.

– Пичи. Прекрати. Ну же. Статуи святых вокруг.

– А, теперь тебе стыдно?

Она вытерла рукой рот и стерла пятнышко коралловой помады со рта Ники.

– Я омерзительна?

– Нет.

– Так в чем дело?

– Это неправильно.

– Тебя осенило после того, как я пожертвовала ради тебя моральными принципами?

– Ты не можешь принудить меня остаться с тобой из чувства вины.

– Я внушу тебе такое чувство вины, которое останется с тобой до конца жизни. Подумай, что ты делаешь. Мы должны смотреть на годы, проведенные вместе, как на сбережения к Рождеству в Первом национальном банке. У меня накопились проценты на наш союз, и у тебя тоже. Это так просто не выбросишь. И кроме того, ты сделал меня счастливой. А я тебя разве нет?

– Пичи, человек не может сделать другого счастливым. Человек должен сам о себе позаботиться.

– Да ты сошел с ума.

– Наверное.

– Вот что я скажу родителям. Я скажу, что ты сошел с ума, что-то забило твой мозжечок. Или ты стоял слишком близко к танку в Германии, и теперь у тебя нарушена логика. Или что ты эгоистичный подонок, которому я надоела, и он бросил меня по каким-то загадочным причинам.

– Поверь, я буду всегда сожалеть, что выбрал неправильный момент.

– Серьезно? Только об этом? О моменте?

– Мне следовало сказать тебе раньше.

– Кто она?

– Нет у меня никого другого.

– Но я же все равно узнаю. Давай, выкладывай.

– Дело не в другой женщине, дело в мужчине. Во мне. Я был удовлетворен, но этого оказалось мало.

– Ты знаешь, сколько бедных недотеп в мире надеются на удовлетворение? Это – цель, а не враг.

– Я хочу рискнуть жизнью. Я хочу сделать то, что меня пугает.

– Что, немцы с ружьем у твоего виска тебя напугали недостаточно?

– Это другой страх. Когда ты вдруг понял, что у тебя есть шанс.

– На что?

– На самого себя. На собственную жизнь.

– Ники, так разговаривают пьянчуги.

– Я понимаю, почему ты так думаешь. Это нерационально.

– Нельзя же проснуться однажды, щелкнуть пальцами – и вот тебе хорошая жена и прекрасная семья. Ты будешь похож на гадкого мистера Фрегго, который живет на автобусной станции и ловит блох в трусах. Останешься один на старости лет.

– Я не думаю, что хочу того же, чего хочешь ты.

– Кто не хочет дом и семью? Это не по-американски. Это не по-человечески. Это вечное одиночество!

– Вероятно, так и есть, но я могу с этим жить.

– Мама предупреждала меня, что у сирот нет связей. Кто так разбрасывается будущим?

– Те, у кого будущее уже написано. Они предвидят все, что может случиться между этим мгновением и пятном на легком в возрасте семидесяти восьми.

– Ты ходил к гадалке?

– Я просто размышляю, Пичи. Я не живу, я просто стою в очереди. Я всегда делаю то, что мне говорят. Я ушел в армию, надел форму и последовал за двоюродными братьями. Когда вернулся, я надел другую форму и последовал за ними из дома на Монтроуз-стрит прямо через улицу в гараж. Я водила, потому что они водилы. Я сделал то, что они от меня ожидали, и все были счастливы. Я думал, что это и есть счастье – чтобы все вокруг были счастливы. И теперь, когда мои кузены переженились…