Дэвид Духовны - Мисс Подземка

Кон, по-актерски умело отмерив время, выждал положенное количество ударов пульса, после чего произнес:

– Что ж… у нас еще будет секс или как?

Эмер не ответила.

Кон слышимо выдохнул.

– Ты серьезно?

– Ага.

– Ну, я запутался.

– Это путано.

– Нет, не в этом всем, – сказал он, небрежно махнув рукой на исполинский том сказок и фольклорных божеств.

– А в чем тогда?

– В этой… Слово не подберу… фантазии?

– Это не фантазия.

– Тогда это, бля, я не знаю. В смысле, если ты больше не хочешь меня видеть, я понимаю, но вот это все очень странно.

– Думаешь, я не хочу тебя видеть?

– Эмер, ты только что рассказала мне несуразную байку о феях и пауках, суть которой сводится к тому, что моя жизнь окажется в опасности, если я продолжу с тобой видеться.

– Я это не выдумала.

– О, раз тут лежит этот комикс, ты это не выдумала. – Он сердито отпихнул книгу.

Эмер помолчала – попробовала поставить себя на место Кона. Реагировал он разумно – возможно, куда разумнее того, что она ему рассказала. Ей, само собой, стало сиротливо, опять одиноко.

– Как еще можно объяснить наши чувства? – спросила она. – Этот пыл, ощущение, что все это с нами не впервые?

– Не знаю, но есть тысяча объяснений, к которым я бы прибег прежде этого.

– Например?

– Например, любовь, например, судьба, например, мы подходим друг другу, например, ты – шоколад на моем арахисовом масле [178] Отсылка к рекламному ролику американского десерта “Арахисовые корзиночки Риз” (с 1928; арахисовое масло в шоколаде, отлитое в формочку, похожую на кекс). . Не знаю. Я не поэт. Но вот это не буквально. Любовь велика, а мы малы. Любовь больше нас, и чтобы как-то ее объять, мы выдумываем сказки. Не начинай верить в придуманные сказки, чтобы объяснить то, чему объяснения нет. Есть такая штука – таинство.

Эмер понимала, что делиться своим безумием было глупо. Надо было просто выложить отцу – его ум способен принять эту красивую чепуху. В точности так же, как Кон подходил ей, она Кону не подходила. Теперь-то она это видела. И все же не сдалась. Чуть ли не извне услышала, как продолжает настаивать:

– Но, может…

– Что?

– Ты слыхал о планетах-призраках?

– Еще и планеты-призраки? Иисусе, во тебя мотает.

– Какова нравственная причина любых поступков? Мое удовольствие? Или же просто неточный расчет того, каково величайшее благо для большинства людей? [179] Отсылка к принципу полезности у английского философа, юриста, социолога, основателя политического либерализма Иеремии (Джереми) Бентама (1748–1832). Или же есть нечто незыблемое под названием “правильно”?

– Черт бы драл, я не догоняю. Вечно я беру на себя в библиотеках слишком много.

Но Эмер вновь набирала обороты.

– По-моему, нравственность – она как Земля, одинокая планета в холодном космосе. А на нас влияет то, что мы видим и считаем, что знаем, – планеты на нашей орбите, действующие на нас этической силой тяжести, и так далее.

Кон возразил, пытаясь вернуть разговор обратно на землю.

– Попробуй быть чуточку односложнее – я актер. – Эмер грустно улыбнулась этому привычному самоуничижению, тому, как он вечно себя недооценивает, Кон же продолжил: – Ты, кажется, расстроена из-за какого-то, что ли, религиозного понятия о себе как о, в кавычках, прелюбодейке.

– Нет. Не совсем. Но меня тревожит неизвестное и незримое.

– Планеты-призраки ума? – предположил он осторожно, как участник викторины, не уверенный в ответе.

– Именно. Что, если мы используем Бога – или богов, или прошлые жизни, или жизни будущие, или рай с адом – как духовную темную материю, всякое такое, чего не увидишь и не докажешь, всякие нравственные планеты-призраки, чье существование мы допускаем или выдумываем и которые придают форму нашей нравственности, влияют на нее? И выбираем поступать так, словно это все не всамделишное, на свой духовный риск?

– Давай я попробую разобраться. Итак, значит, мы лепим себе нравственную жизнь в этой жизни из чего придется, а эта жизнь – единственное, что мы способны увидеть и потрогать, о чем можем знать наверняка? – спросил он, словно утратил веру в то, что произносит, посреди фразы.

– Что-то в этом духе.

Он примолк. Эмер видела, что он натужно дышит.

– Если ты просто больше не хочешь со мной видеться, так и скажи. Найди порох на это.

– Если б я знала, что хочу сказать, думаешь, я не сказала бы напрямик?

– Я уже не знаю.

– Зато я знаю – просто слов не могу найти. Но что-то мне подсказывает, ни ты ни я – не те, кем могли бы быть.