Дэвид Духовны - Мисс Подземка

Ух. Такой точки зрения – “ума ребенку через задние ворота вкладывают” – Эмер не ожидала. У нее было смутное чувство, что вода-то вокруг глубока – или что ее заманивают в ловушку. Решила робко сдать назад.

– Это просто не мой подход, миссис Водерз. И не политика этой школы.

– Можете звать меня Мамой.

– Хорошо, Мама. – Употреблять этот титул показалось Эмер странным, особенно к черной женщине; получалось так, будто Эмер завела припев блюзовой песни – “ну хорошо, мама”. – Может, нам все же подождать мистера Водерза?

– Он ей не отец. Ее отец в Африке. Я больше не с ее отцом. Я тут со своим парнем.

– Он с вами живет?

– Почему вы спрашиваете?

– О боже, не знаю. Простите. Меня это не касается. – Задав этот вопрос, Эмер почувствовала себя идиоткой и осознала, что пропасть между нею и Мамой ширится с каждым мигом. Нужна была третья сторона в разговоре, пусть рассудит – или переведет с языка на язык.

– Подождем его? – спросила Эмер почти умоляюще. И тут услышала шаги по коридору, стук в дверь. Это спасительный Сидни. – Открыто, – выкрикнула Эмер.

И в дверь вошел Кон.

Сперва Эмер просто решила, что это оплошность или нахальство – являться так беспардонно к ней в школу, в самое неподходящее время, не говоря уже о том, что вот так выяснять, где она работает, – почти преследование. Но вместе с тем ее взбудоражило, что он из кожи вон лезет, лишь бы найти Эмер. И она осознала, что счастлива его видеть. Все эти мысли проскочили за миллисекунду, когда пересеклись их взгляды, и Кон сказал:

– Простите, я опоздал. – И присел к Маме за парту.

Если Кона встреча и потрясла, он очень умело это скрыл. Эмер не удалось сообразить, что именно ей необходимо, чтобы преодолеть этот миг. Ставка – ее карьера, репутация учителя и женщины, сама ее натура. Всем вопросам к Кону – знал ли он? о чем вообще думал? ебанулся совсем, просто дурак или гад? – придется подождать до другого раза, если он вообще выпадет. Не это ли мешало ей позвонить ему? Они прежде уже встречались? Эмер нужно было добраться примерно до следующей минуты и не стошнить, а опасность была нешуточная. Ничего лучшего не придумалось – только представиться:

– Добрый день, мистер Водерз… Мы знакомы? Может, уже виделись ранее?

Ранее? Что она имела в виду под “ранее”? Уж не “ранее-когда-трахались”? Такое вот “ранее”? Эмер быстро глянула на Маму – проверить, не засекла ли она это “ранее”. Подумала, не позвать ли Сидни или не отпроситься ли в туалет.

Кон произнес:

– Нет. Я прежде на такие встречи не ходил. Пропустил – сколько их было? – первые две.

– Три, – поправила его Мама.

– Я не была уверена, – произнесла Эмер. – Подумала, ну вдруг. Их столько, и… – Эмер попросту не знала, как эту мысль завершить.

– И мы все выглядим одинаково? – спросила Мама. А следом, добавляя, к обалдению Эмер: – Мы все, родители.

Кон рассмеялся. Мама рассмеялась. Эмер рассмеялась. Впервые за долгое время вдохнула.

– Как к вам обращаться? – спросил Кон. Развеселившись, Эмер понятия не имела, что это означает, и заметила, что Мама от ее оторопи растерялась.

– Эмер, – ответила она, – но дети называют меня мисс Эмер.

Остаток встречи Эмер старалась не дышать заполошно и продолжала обращаться к Маме, хотя, осознав, что исключение Кона из беседы может выглядеть подозрительно, глянула на него – и сразу же опять вперила взгляд в Маму, подумав, что смотреть на Кона делается чревато. Казалось, внимание она способна удерживать не дольше мухи, которую гоняют по спальне. Выхода нет, безопасного места для посадки тоже. Эмер искала раскрытое окно.

Думать не удавалось. Время летело слишком быстро – и не двигалось вообще. Встреча тянулась вечно. Эмер поглядывала на часы и не могла определить, сколько на них. Боялась, что ее подловят на том, что она смотрит на часы на стене или у себя на руке, на телефон. Они уже наверняка сидят так часы напролет, если не целые дни. Где, бля, Сидни? Когда Эмер уже не могла придумать, что бы еще такого сказать, она просто повторяла с вариациями:

– Простите, такого больше никогда не повторится.

Наконец Мама милосердно встала и сказала:

– Спасибо, что уделили время, мисс Эмер. Больше не стоит извиняться – да и вообще, может, не стоит.

– Спасибо, – повторила Эмер, протягивая Маме руку, Мама вновь притянула ее для поцелуя в щеку, от чего Эмер стало только хуже.

Мама обратилась к Кону:

– Есть еще что-нибудь у тебя на уме?

Все было перегружено избытком смыслов. Эмер показалось, что она теряет понимание, что вообще означают слова. Что на самом деле означает “еще”? Что означает “на уме”? Чем это отличается от “на душе”, или “на сердце”, или “на совести”? Эмер ощутила, как у нее подгибаются колени. Хотелось лишь убраться домой и проспать день напролет.