Алеся Казанцева - Режиссёр сказал - одевайся теплее, тут холодно (сборник)

Мама отказывалась ехать сначала. У нее же болят ноги. Она ходить-то долго не может, ну какая поездка. Она говорила: «Да я вообще не люблю море!» В детстве, когда мама покупала мороженое, то я обязательно подсовывала ей откусить. А мама говорила: «Да я вообще не люблю мороженое!» Все мамы не любят мороженое, они его просто не переносят. Когда мама собирала меня в какую-нибудь поездку, то всегда говорила: «Одевайся тепло и ни с кем не разговаривай!» И я никогда не понимала смысла этих слов. Что значит одевайся? Там и так плюс тридцать! Как это не разговаривай? Что за чушь? А когда собирала мамин чемодан в Египет, то вдруг сказала: «И возьми куртку!» – «Ну зачем, Алеся?! Там же жара!» – «Не спорь, мама, вечером будет холодно. Да! И ни с кем не разговаривай!» И я только тогда поняла, что это значит. Сиди в тепле и молчи, никуда не выходи, не плавай далеко, лучше вообще не купайся! не разговаривай! не связывайся! вообще тихо проведи это время, звони чаще, не открывай никому дверь! Да просто когда прилетишь, то не выходи из самолета.

Мама вернулась из поездки сегодня. Такая клевая, рассказывает тысячу слов в минуту, крутая неимоверно. «Ооой, да что ты! Там знаешь как!» Мы с котом Митей сидели, как на теннисном соревновании, потому что мама показывала всех рыбок, которых видела, и как они плавали туда-сюда, она пробегала из одного конца комнаты в другой, прижимала руки по швам и мелко трясла ладошками – это были плавники. Особенно ей удается рыба-слон. А мы с котом вертели головами то в одну сторону, то в другую.

Самое главное, что она видела в Египте – это живого Немо, рыбу-клоуна. Мама теперь вообще все знает про рыб, «да что ты, я тебя умоляю». А потом я смотрю, что мама села. Смотрю и не верю глазам просто. Потому что впервые за много лет увидела, как моя мама сидит, запросто закинув одну ногу на другую. И с таким видом, будто в этом нет ничего такого.

Сейчас она спит, а я это пишу, потому что мне не повезло. Моя мама жутко храпит, как рыба-мотор, наверное. А я не могу спать, когда кто-то храпит. Поэтому у нас с ней уговор: я засыпаю первая. Но сегодня не успела. Вообще-то в таких случаях всегда ее бужу, толкаю с криками: «Ну мама!» А сегодня не буду, пусть эта адская булка спит. Купила ей много фруктов, чтобы адаптация после отдыха была мягкой. А она говорит: «А манго? Где манго?» И я пошла за манго.

Я в детстве ела крайне плохо. Вернее, мне казалось, что вполне нормально питаюсь, а мама переживала. У меня в родственницах была Маринка – она старше на год, и у нее бабушка вязала ужасные рукавицы для всех. У меня этих рукавиц было сто. Потому что она их дарила на все праздники. Даже летом. Мы их складывали в шкаф, а мама все время говорила «на вырост».

Вот Маринка очень хорошо ела, ее в пример все родственники ставили. Она была с чернявыми волосами и белой кожей. Вся гладкая и крепкая, а губы красные-красные. Родственники ее считали красивой. А я была белая, прозрачная и с венками на лбу. А лоб у меня высокий. Целая ладонь в ширину поместится запросто. Маринка спокойно лезла ко всем взрослым на колени, разрешала себя целовать и заплетать черные косички. А я совсем другая. Я взрослых больше всего не люблю. Потому что когда они целуются, то норовят в губы. Как прихватят двумя губами сверху и снизу, а потом от них остаются слюни и пахнут. Я это ненавидела ужасно. Вот Маринку – ее хоть оближи – ей нипочем. А меня всю перекашивало прям. Я вообще росла крайне нелюдимой и дикой. Любила только маму и то потому, что она была лично знакома с зайчиком, мишкой и курочкой. А так бы ни за что не полюбила.

Я в детстве ела крайне плохо. И вообще ни за что бы не ела, если бы не зайчик, мишка и курочка. Мама наливает борщ и говорит, что ешь. А я пялюсь на плавающую картошку и придумываю, что ее не люблю. Тогда мама говорит: «Это же курочка принесла. Они с мишкой на саду вырастили и просили, чтобы я тебе передала».

Зайчик, мишка и курочка жили в одном месте. Судя по рассказам мамы, это был огород с домиком. Курочка была самая старшая и белая. Утром она выходила на крыльцо, умывалась из алюминиевой лейки и звала всех к завтраку. А на завтрак у них были оладышки. Я эти оладьи терпеть ненавидела, но раз уж они их принесли…

«А когда, когда принесли-то?» – спрашивала я маму. «Ты еще спала, а они пришли. Вот, говорят, оладышки для Алеси». – «А зайчик их ел?» – подозревала я. «Конечно! Зайчик ел больше всех». – «А мишка?» – жевала я оладь. «А мишка вообще две порции, еще хочешь?»