Алеся Казанцева - Режиссёр сказал - одевайся теплее, тут холодно (сборник)

Один директор говорит: «Второй режиссер сам выбирает хлопушку, это твой департамент, мне все равно!» И тут сложно спорить, потому что это действительно мой департамент, какая им разница, кто будет хлопать. Другой директор скажет: «Я сам набираю всю группу, твоя хлопушка дороже на 500 рублей, надо было советоваться со мной!» И тут сложно спорить, я ж не знаю, какие у кого гонорары, а директор отвечает за смету.

Один актер говорит: «Мне нужен стульчик, чтобы я сидел в перерывах рядом с площадкой!» И тут сложно спорить, стульчик рядом с декорацией – это удобнее и ближе, чем каждый раз звать из гримерной. Другой актер говорит: «Да не нужен мне стульчик, я лучше постою, а то штаны/платье потом надо гладить, помну, если сяду». И тут сложно спорить, потому что гладить морщинки и складки надоедает.

Один оператор скажет: «Я хочу часовой обед, у группы должен быть часовой обед!» И тут сложно спорить, потому что людям надо дать возможность нормально поесть и отдохнуть. Другой оператор скажет: «Какой часовой обед?! Все потом расслабленные ходят и еле ноги таскают!» И тут сложно спорить, лучше держаться в одном темпе и быстро все снять.

Один продюсер скажет: «Ставь меня в копии всех писем, которые пишешь!» И тут сложно спорить, он же продюсер и должен видеть, какую информацию и кому я передаю. Другой продюсер скажет: «Прекрати мне спамить почту!». И тут сложно спорить, потому что люди, как правило, заняты, вряд ли я в тайне от продюсера начну заказывать 100 человек массовки вместо 10.

И вот так у каждого участника команды есть свои диагнозы. К каждому нужен свой трепетный подход. Один режиссер ходит на примерку («Я же режиссер и отвечаю за все в этом ролике!»), а другой – нет («Да все равно агентство выберет свои варианты, пришлите мне фотки»). Один оператор может сам найти дорогу до локейшена, а другой – нет. У каждого своя фобия и мания. Один компьютерный график считает, что надо писать хромОкей, а другой – хромАкей. Один режиссер любит, чтобы перед мониторами стояла еда («А почему нет колбасы?!»), а другой – нет («Я что, сюда жрать, что ли, пришел?!»). И при этом они смотрят так, будто ты не знаешь, сколько будет 2+2. Это их одновременно удивляет, раздражает и ставит в тупик. Почему я об этом пишу, сегодня слышала, как говорили: «Чай с молоком, а не со сливками».

Я уже давно хочу предложить организовать такую встречу: собрать всех вместе, чтобы люди сели за круглый стол переговоров, облить их бензином и поджечь.

В рекламном кадре все должно быть идеально. И пылинки, и складочки на одежде. Однажды я работала с режиссером, который считал, что складки на штанах под согнутым коленом не должны существовать вообще. Но раз уж мы тут все такие бесполезные дураки, то пусть они хотя бы лежат ровно. И пусть их будет три, не надо четыре, четыре – это четное количество, плохо. Пять много. Пусть три. И должны быть именно складочки, а не вульгарные заломы.

В рекламе есть вот эта особенность впадать в идиотизм, видеть невидимое, замечать несуществующее и обращать внимание на детали, которых нет. Это называется тщательное отношение к проекту. Вот в кино поварешка – это поварешка. А в рекламе поварешка может быть в ста вариантах. Какая она? Пластиковая или металлическая? Или комбинированная: металлическая чаша и пластиковая ручка? Если ручка металлическая, то блестящая или матовая? Длина ручки? Есть ли дырочка для вешания на конце? Какой формы чаша? Какой глубины? Как крепится ручка к чаше? Хронометраж ролика 30 секунд, бывает и меньше. Отсюда такое внимание к деталям и тщательность.

Если, не дай бог, потребуется снять белый лист бумаги формата А4, то это будет самый адский проект. Реквизитору придется принести сто вариантов листов: глянцевая, матовая, полуматовая, гладкая фактура, бумага для акварели, для рисования карандашом, для сушки гербария, для заворачивая самокруток, бумага писчая, бумага не писчая, для струйного принтера, для лазерного принтера (наверняка есть различия, и это будет жутко видно в кадре), для чертежей, для складывания самолетиков, для жевания комочков и плевания на переменах из ручки, бумага для обертывания, для заворачивания и для скручивания, папирус, туалетная, бумага, которой нет в природе, невидимая бумага и бумага для розжига углей в аду. Обо всех видах бумаги реквизитор узнает за 2–3 недели проекта. Он будет высылать варианты, а заказчик писать в ответ: «Это все не то! Вы что бумагу не можете найти?!» Это правило: если тебе звонят и говорят: «Есть простой проект, там делать нечего!» – значит, надо бежать без оглядки в другую сторону. Мы будем перезваниваться с реквизитором каждый день две недели и говорить: «Да если бы я знала, что такое будет!..» А тем временем уже встреча с заказчиками, которая бывает перед каждой съемкой. Все, как мы любим: пироженки, фрукты, напитки с газом, без газа и с полугазом. В презентацию вставлено сто вариантов листов белой бумаги. Все под своими номерами, чтобы не перепутать. Плюс притащим еще стопку образцов. Их будут рассматривать и трогать. На связи по телефону из головного офиса компании вице-бренд-президент-менеджер Глория Какая-То-Там-У-Нее-Фамилия. Связь плохая, Глория говорит так, будто ее душат в кафельном туалете, но агентство все понимает.