Ханна Оренстейн - Игра с огнем [litres]

Я слышала это раньше. До сих пор больно, второй раз подряд.

Он качает головой, накручивает на вилку немного лапши, отправляет в рот. Я рассказываю, что сегодня утром было в «Старбаксе». Я не хочу закапывать Минди этой историей, но мне нужно поделиться, как ужасно она отреагировала.

– Адам, я могу потерять работу. Минди в ярости.

Как ни странно, его это, похоже, не тревожит. Он отпивает вина и качает головой:

– Да нет, все в порядке. Она даже радуется.

– Она меня ненавидит. Она уже настучала в «Блаженство», и теперь меня вызывает Пенелопа.

– Когда она сегодня заходила ко мне на работу рассказать про ребенка, настроение у нее было хорошее, – говорит Адам.

Он улыбается. Погодите, он что, рад?

– Знаешь, странно, – продолжает он. – Я злился. Ну, Минди для меня ничего не значит. Хорошая девушка, но, понимаешь, никакой химии. И время не идеальное, и человек не тот. Но все мои знакомые осели и обзаводятся детьми. Я тоже этого хотел когда-нибудь. Просто все получилось не так, как я думал.

– Я не могу тебя представить с ребенком.

– Почему нет?

Он пожимает плечами.

Я оглядываю скудную мебель, маленькую кухню, две пустые коробки от пива, которые ждут, когда их отправят в переработку.

– Ты живешь на четвертом этаже без лифта. Представь, каково затаскивать сюда коляску.

– Я могу переехать, – просто отвечает он.

Я смотрю на кирпичную стену в поисках ответа, который поможет мне все это как-то осмыслить. Адам с юга. Там рано заводят детей. И тридцать три не так уж рано для отцовства. Но просто он… Адам. Он мой. И ребенок в это не вписывается.

– Это безумие, – говорю я, отпивая вина. Оно слишком сухое, и вкус слишком древесный, чтобы глушить залпом, как мне хочется. Я даже не умею выбирать алкоголь. Еще одно, чему Адам научился до тридцати, а я пока нет.

– Поэтому я и хотел с тобой поговорить. О том, куда это все идет.

– Прямиком в ситком, – отшучиваюсь я. – Вроде тех шоу, которые рекламируют на больших щитах, а потом отменяют после первого сезона. Типа безумная жизнь матчмейкера, которая наблюдает, как ее парень пытается растить ребенка с ее любимой клиенткой.

Он молчит. Не отвечает на мой игривый взгляд.

– Я имел в виду, куда все идет у нас. Нам нужно поговорить о нас.

– А.

Я кладу вилку.

Адам склоняется ко мне со своего барного стула. Кладет руку на мое колено. Прочищает горло.

– Саша, ты чудесная девушка, – начинает он.

У меня кружится голова. Я знаю, к чему все движется, потому что десятки раз произносила эту речь по телефону, обращаясь к тем, кем не заинтересовались мои клиенты. Адам перечисляет мои многочисленные достоинства: я вроде как такая «горячая», а еще энергичная и харизматичная. Знаю, что следующее слово в предложении будет «но», а за ним последует тщательно сконструированный предлог, призванный смягчить удар по моему эго и одновременно снять вину с Адама.

– Но мне сейчас нужно сосредоточиться на том, что происходит с Минди и ребенком, – объясняет он, гладя мое колено. – Я не в том положении, чтобы быть тебе хорошим парнем.

Я чувствую себя идиоткой. Я решила, что между нами все останется по-прежнему – Минди будет растить ребенка сама. Разве она утром не говорила, что ей ничего не нужно от Адама? Я прикусываю губу и смотрю в сторону. Слезы, которые я весь день сдерживала, катятся у меня из левого глаза, и я смахиваю их со щеки.

– Неправда, – говорю я. – Ты потрясающий.

Адам ведет меня к дивану, где я прижимаюсь спиной к его груди, как мы делали, когда смотрели кино. Он гладит меня по голове и целует в макушку, как будто я его домашняя зверушка.

– Прости, – шепчет он мне на ухо. – Но я должен дать Минди шанс. Я буду всю жизнь жалеть, если этого не сделаю.

Я зажмуриваюсь, благодаря бога за то, что Адам не видит, как у меня наполняются слезами глаза. Не знаю, как я здесь оказалась: однажды бросила возможного жениха, а потом бросили меня. Я все еще не пришла в себя от того, что случилось с Джонатаном; теперь и Адам меня оставляет, это слишком тяжело. Такое чувство, что мне на грудь упали «Титаник», Эверест и Эмпайр-стейт-билдинг. Я поворачиваюсь лицом к Адаму.

– Я не прошу ради меня отказываться от ребенка, – говорю я медленно, чтобы голос не дрожал. – Но это не значит, что ты должен отказаться от нас. Ты не хотел отношений с Минди. Ты сам сказал после вашего свидания.

Он обдумывает это, глядя в глупый потертый студенческий диван, который Минди терпеть не может. Прикусывает губу, хмурит темные брови.