Макс Фрай - Книга для таких, как я [litres с оптимизированной обложкой]

40. Как бы

Ключевое слово (вернее, словосочетание), стирающее границу между высказыванием и реальностью, совершенно необходимое для глубокого понимания Московского Концептуализма; можно сказать, его своеобразный идеологический (и психосоматический заодно) фундамент.

А в юности регулярное употребление словосочетания «как бы» стало для меня своего рода ключом к овладению иным способом миропонимания и немало способствовало погружению в особое восприятие повседневной реальности. Стучишь в дверь: «Кто там?» – «Как бы я». «Ты меня любишь?» – «Как бы да». «Понимаешь?» – «Как бы понимаю».

Впрочем, сегодня «как бы» непоправимо десакрализировано. Это культовое словосочетание стало обыкновенным языковым мусором, к месту и не к месту употребляемым в широких слоях столичной (и не только) публики.

Обидно, кстати.

41. КГБ

Мне вот говорят, что КГБ – категория не художественная, а политическая, социальная, даже бытовая. Зачем о ней писать?

А черт его знает. Из сентиментальных соображений, наверное.

Когда «деревья были большими», а все те, кому сейчас больше девяти лет, имели сомнительное счастье быть гражданами СССР, Комитет государственной безопасности этого самого СССР, не в пример нынешнему зрителю, ленивому и нелюбопытному, с неослабевающим интересом следил за деятельностью неофициальных художников, вполне справедливо полагая оную деятельность чем-то вроде «эстетического диссидентства». Илья Кабаков как-то заметил о работах (своих и коллег): Это были доносы на советскую жизнь со стороны неких наблюдателей. К тому же иностранцы какие-то подозрительные рядом с художниками периодически крутились, журналы эмигрантские возили, «Голос Америки» и «Свобода» радиопередачи о них делали. Одним словом, сплошной шпионаж и измена родине.

Разумеется, искусствоведы в штатском не только внимательно наблюдали за художественной жизнью, но и периодически принимали меры: иногда случались аресты и всякие прочие репрессии: некоторым художникам «дружески» советовали эмигрировать, других увольняли с работы.

Стараниями КГБ русское неофициальное искусство приобрело особый статус занятия героического, почти мученического; именно так его и воспринимали в то время на Западе – собственно к художественной ценности работ такое восприятие особого отношения не имело.

Тут надо сказать, что это только столичным художникам посчастливилось иметь дело с «компетентными специалистами». Нас, провинциалов, помнится, все больше менты шугали, а это куда менее вменяемая аудитория…

42. КЛАВА

Эта аббревиатура наименования «Клуб Авангардистов»; по свидетельствам очевидцев, придумана первым председателем клуба Сергеем Ануфриевым и экс-Мухомором Свеном Гундлахом. Членами КЛАВы почти автоматически стали все персонажи московского концептуального круга – и старые, и сравнительно новые.

КЛАВА появилась в 1986 году, это типичное дитя горбачевской перестройки, короткой, но светлой «эпохи оптимизма», когда все, что вчера было «низзя», вдруг стало «можно», а проблемами, сопряженными со сменой подпольного статуса на легальный, в воздухе еще и не пахло. КЛАВА запомнилась групповыми выставками-проектами, по большей части забавными, которые я воспринимаю как логическое продолжение традиций АПТАРТа, а другие… ну, кто как.

А весной 2000 года КЛАВА снова напомнила о себе. Легендарный Клуб Авангардистов решил впервые за последние лет 10 сделать большую коллективную экспозицию в рамках международной художественной ярмарки «Арт-Москва»; куратором экспозиции стал Борис Матросов, один из «Чемпионов Мира». Таким образом, актуальное русское искусство, представленное на «Арт-Москве», встретилось со своей собственной историей – по крайней мере, с одной из немаловажных ее глав.

43. Коллективное творчество

Нью-йоркский галерейщик Рональд Фельдман, которому периодически доводилось работать с русскими художниками (Комар & Меламид, Бродский & Уткин, Перцы, Мартынчики), был чрезвычайно озадачен тем, что ему постоянно приходится иметь дело с парами. В его доброжелательно-издевательских рассуждениях на эту тему фигурировали русские слова «колхоз» и «коммуналка».

Разумеется, соавторство, т. е. постоянное сотрудничество пары или группы художников, не является отличительной «национальной» особенностью именно русского искусства. Однако в русском современном искусстве художников, работающих в соавторстве, действительно чрезвычайно много. Начать с того, что группа художников, деятельность которых во многом определила историю русского актуального искусства, называлась не как-нибудь, а именно «Коллективные действия». Другая, не менее известная группа московских художников, принадлежащих уже к следующему поколению, Мухоморы. Соц-арт был придуман Комаром & Меламидом, а Тот-арт Абалаковой & Жигаловым; были и другие знаменитые супружеские пары: Герловины, Копыстянские; Игорь Макаревич делал совместные работы с Еленой Елагиной, а Франсиско Инфанте – с Нонной Горюновой.