Харуки Мураками - Возникновение замысла [litres с оптимизированной обложкой]

Тем временем открылась автоматическая дверь, и вошел высокий мужчина средних лет. В черной кожаной куртке и в черной бейсболке с логотипом гольф-компании. Остановился у самого входа, окинул взглядом помещение и, выбрав столик через два от нашего, сел к нам лицом. Затем снял бейсболку, несколько раз пригладил волосы, подробно изучил меню, которое принесла грудастая официантка. В его коротких волосах пробивалась седина, а сам он был худощав и смугл от загара. На лбу – глубокие волнистые морщины.

– Вошел мужчина, – сказал я ей.

– Какой он?

Я вкратце описал, как он выглядит.

– Сможешь нарисовать? – спросила она.

– Что-то вроде портрета?

– Ага. Ты ведь портретист?

Я достал из кармана блокнот и быстро набросал карандашом лицо того мужчины. Даже тени добавил. Мне не нужно было то и дело поглядывать на него, пока я рисовал. Есть у меня способность с первого взгляда уловить детали человеческого лица и сохранить их в памяти. Через стол я протянул листок девушке. Она взяла его в руки, прищурилась и долго всматривалась – точно банкир, когда изучает след кисти на подозрительном векселе. Затем положила листок на стол.

– Ты так хорошо рисуешь, – сказала она, глядя мне в лицо. В ее взгляде читалось неприкрытое восхищение.

– Это же моя работа, – сказал я. – А тот мужчина – твой знакомый?

Она молча покачала головой. Только поджала губы, а выражение лица осталось прежним. Она сложила мой рисунок вчетверо и положила к себе в сумку. Зачем она оставила рисунок себе, я так и не понял. Могла бы просто, скомкав, выбросить.

– Незнакомый, – ответила она.

– Но он тебя преследует? Ведь так?

На это она ничего не ответила.

Та же официантка принесла сырное пирожное и кофе, и девушка хранила молчание, пока мы снова не остались одни за столиком. Затем отломила вилкой кусочек и принялась гонять его по тарелке влево и вправо. Словно хоккеист, разминающийся на льду перед игрой. Затем отправила кусок в рот и стала медленно и безучастно жевать его. А когда проглотила, добавила в кофе немного сливок и отпила глоток. Тарелку же с сырным пирожным отодвинула в сторону, словно хотела сказать: «Хватит, больше не нужно».

На парковке добавился белый кроссовер – здоровенный и высокий, на мощных колесах. Похоже, эта машина того мужчины, что вошел недавно в ресторан. Запарковался он передом [33] В Японии общепринято парковаться задним ходом. . На кожухе запаски, крепившемся к двери кузова, красовался логотип «SUBARU FORESTER» . Тем временем я доел карри с креветками, официантка убрала посуду, и я заказал себе кофе.

– Давно путешествуешь? – спросила девушка.

– Да, уже прилично.

– Интересно? Путешествовать?

Правильнее было бы ответить: «Я путешествую не потому, что интересно». Но стоит мне так сказать – и разговор лишь завязнет в подробностях.

– Так себе, – ответил я.

Она посмотрела на меня так, будто видела перед собой диковинного зверя.

– Ты всегда так отвечаешь? Отрывками фраз?

Опять правильнее было бы ответить: «Смотря какой собеседник». Но стоит мне сказать это, и беседа увязнет еще глубже.

Принесли кофе. Я попробовал. Вкус вроде есть, но отнюдь не лучший. Хотя это все же был кофе – и очень даже горячий. Больше никто в ресторан не заходил. Седеющий мужчина в кожаной куртке зычно заказал себе рубленый бифштекс и рис.

Из динамиков лилась «Fool on the Hill» – в аранжировке для струнных. Я не мог припомнить, кто на самом деле написал эту композицию, Джон Леннон или Пол Маккартни? Пожалуй, Леннон. Вот какой чепухой была занята у меня голова. Потому что я не знал, о чем бы еще мне подумать.

– Ты на машине?

– Ага.

– Что за машина?

– Красный «пежо».

– А номер?

– Синагава, – ответил я.

Услышав это, она нахмурилась. Точно красный «пежо» с номерами Синагавы связан с жутко неприятными для нее воспоминаниями. Затем девушка одернула рукава кардигана, проверила, все ли пуговки блузки застегнуты, и слегка промокнула губы салфеткой.

– Пойдем! – вдруг сказала она.

Выпила полстакана воды и поднялась со своего места. Кофе, отпитый на глоток, сырное пирожное без одного лишь кусочка так и остались на столе почти не тронутыми – как бывает на месте внезапного происшествия.

Куда она собралась, я не знал, но тоже поднялся из-за стола. Взял оставленный официанткой счет и расплатился. Мне посчитали общую сумму, прибавив ее заказ, но она меня даже не поблагодарила. Похоже, платить за себя она и не собиралась.