Харуки Мураками - Возникновение замысла [litres с оптимизированной обложкой]

Первым делом, орудуя лопатами, из подходящих камней и досок сделали ровные подмостки под экскаватор, после чего принялись сдвигать с места камни. Окружавшие курган заросли мискантуса в считаные мгновения полегли под гусеницами. Мы, стоя поодаль, наблюдали, как старые камни, один за другим, взмывают вверх, чтобы опуститься в сторонке. В действиях бригады я не заметил ничего необычного. Работа как работа – такую проделывают каждый день в разных уголках мира. Выглядело так, будто работники сносят курганы чуть ли не каждый день. Экскаваторщик временами прерывался и о чем-то громко переговаривался с бригадиром, но я не заметил, чтобы возникли какие-то сложности. Перебрасывались короткими фразами, даже не заглушая двигатель.

Однако я почему-то не мог смотреть на это спокойно. По мере того, как отступали тесаные камни, росло мое беспокойство. Казалось, будто с моих темных тайн, долго скрываемых от постороннего взгляда, мощный механизм острым ребром напористо сдирает завесу – один слой за другим. Мало того, беда была в другом: я сам не знал, что это за темные тайны. Несколько раз мне хотелось прямо-таки взять и любым способом остановить эту работу. Я был уверен, что экскаватор – не лучший выбор для решения этой задачи. Как и говорил мне по телефону Масахико, вся «невидаль» должна остаться зарытой в земле. Меня одолевало желание схватить Мэнсики за руку и крикнуть: «Давайте прекратим эту работу! Верните, пожалуйста, камни на прежнее место!»

Однако я, конечно же, поступить так не мог: решение принято, работа идет. Уже трудятся люди, заплачены немалые деньги. (Сумму я не знал, но, полагаю, Мэнсики-то она была известна.) Теперь отменять что-либо поздно. И этот рабочий процесс уже никак от меня не зависит.

Словно читая мои мысли, Мэнсики подошел ко мне как бы невзначай и слегка похлопал по плечу.

– Не переживайте! – успокоил он. – Все идет по плану и вскоре уладится.

Я молча кивнул.

До полудня переместили бо́льшую часть камней. И если накануне они громоздились как попало, напоминая обрушенный курган, то теперь их сложили поодаль аккуратно пирамидкой – но все же как-то примитивно. А сверху бесшумно и мелко моросило. Однако, даже сместив нагромождение камней, до поверхности земли еще не добрались. Под передвинутыми камнями оказались другие. Они были разложены сравнительно ровно и систематично, образуя каменный пол в форме квадрата. Примерно два на два метра.

– Что же это такое? – сказал бригадир, когда подошел к Мэнсики. – Я-то был уверен, что камни навалены только поверх земли. А это, выходит, не так. Похоже, под этим каменным полом пустое пространство. Я попробовал вставить в щель железный прут, и он ушел довольно глубоко. Хотя насколько там глубоко, пока сказать не могу.

Мы с Мэнсики хоть и с опаской, но решились ступить на новоявленный каменный пол. Его плиты были темны от влаги и местами скользки. Подогнанные одна к другой, спустя века они стерлись на ребрах, и в углах возникли щели, через которые, похоже, и пробивался по ночам звук поющей чаши. Через них же, по идее, циркулировал и воздух. Нагнувшись, я попытался заглянуть внутрь, но там было темно и ничего не видно.

– Кто знает, может, старый колодец заложили каменными плитами? Хотя для колодца уж слишком широкое отверстие, – сказал бригадир.

– Вы сможете поднять и убрать этот каменный пол? – спросил Мэнсики.

Бригадир пожал плечами.

– Не знаю. Такого никто не предвидел. Придется покопаться, но, думаю, справимся. С краном было бы лучше всего, но сюда его не подвезти. Плиты сами по себе, похоже, не тяжелые. К тому же между ними есть щели. Постараемся управиться экскаватором. Сейчас у нас перерыв. Передохнем, а заодно продумаем план и после обеда приступим к работе.

Мы с Мэнсики вернулись в дом и тоже слегка перекусили. Я сделал на кухне простые бутерброды с ветчиной, латуком и маринованными огурчиками, мы перешли на террасу, где и пообедали под шелест дождя.

– Занимаемся пустяками, а между тем портрет ваш так и не закончен, – сказал я.

Мэнсики кивнул.

– Портрет не к спеху. Сперва нужно разобраться с этим странным явлением. А затем вернемся и к портрету.

И что, он всерьез жаждет заполучить свой портрет? Я не мог не задать себе этот вопрос. Причем задумался об этом я уже не впервые: он же не давал мне покоя с самого начала. Мэнсики действительно хочет, чтобы я написал его портрет? Может, ему нужно подступиться ко мне ради какой-то иной цели, потому он и сделал заказ?