Павел Иевлев - Город людей

— Не надо… — ей стало неловко.

— Садитесь-садитесь, я уже все равно почти доел. Не вставайте, я вам сейчас принесу порцию! Все равно всем одно и то же дают…

Он, на ходу дохлебывая из миски, дошел до поваров, показал им на Ольгу и принес полную посудину не то густого супа, не то жидкой каши.

— Спасибо!

— На здоровье! — ответил мальчишка и убежал куда-то.

Пока Ольга ела, люди приходили и уходили. Ее узнавали и здоровались — вчера она успела пропустить через свой бумажный гроссбух немалую часть оставшихся, хотя, к сожалению, мало кого запомнила, от усталости все сливались в одно лицо. Больше всего было сотрудников Института — техников, лаборантов, ученых, инженеров по оборудованию, механиков из институтских мастерских… На момент инцидента (так деликатно называло случившееся руководство Института), они были либо на работе, либо во входящих в институтский комплекс семейных общежитиях. Вторая категория — члены их семей, как правило, жены и дети. Их было поменьше, многие летом уехали за город или в санатории. Неприкаянно бродила осиротевшая детская экскурсия. Куда делись их родители — никто, включая Матвеева, ответить не мог. Исчезли бесследно, оставив на месте все имущество, которое, по мере возможности, перетаскали вчера в обширные институтские подвалы хозкоманды Ивана. Таскали бы и дальше, но мороз обездвижил машины, а на руках много не унесешь… Кадровый учет еще не был закончен, но Ольга уже могла прикинуть примерную численность — около двух тысяч человек. Под институтом располагались большие подземные помещения: лаборатории, технические туннели, склады оборудования, аппаратные и так далее — Ольга и половины не знала. В них можно было разместить и больше народу — но как обогреть такие площади? Поэтому людей старались размещать компактно, взяв за центр бомбоубежище. Убежище в Институте было капитальное, рассчитанное аж на три тысячи человек — правда, по нормам ГО, то есть «пять человек на одни нары». Пересидеть ядерный удар можно, но долго так не проживешь. Сооружение оборудовали недавно, поэтому оно было неплохо оснащено — морозильными камерами для продуктов (не самая нужная вещь в нынешних условиях), складами со средствами индивидуальной защиты и даже экспериментальной гидропонной установкой, где теоретически можно выращивать еду — если найдется, из чего. Но самое главное — при нем имелась артезианская скважина, так что хотя бы с водой проблемы не было.

Поев, Ольга достала из портфеля свою книгу учета кадров, и решила, что будет работать прямо здесь — тепло, светло, да и мимо никто не пройдет.

— Товарищи! Кто еще у меня не записывался? Подходите по одному!

На дневном совещании все были усталыми и невеселыми. Ивана разрешили не будить, потому что работы хозгрупп все равно пришлось прекратить.

— Две последних группы сегодня не вернулись, — встревоженно сказал Лебедев. — Готовим поисковую команду, а пока пусть отдыхает.

С реактором тоже все оказалось сложнее, чем ожидали. Энергетик пришел на совещание прямо в костюме химзащиты. «Работает наоборот — не дает мне загрязнять помещение…» — грустно пошутил он. Николай рассказал, что неудачная форма каких-то «пазов шпонок крепления» вызвала напряжения металла и спровоцировала появление трещин с перспективой разрушения футеровок. Теперь придется полностью извлекать экранные сборки, ремонтировать футеровки, заваривать пазы и переваривать крепления.

— Люди понахватали бэров, с ног валятся, — жаловался он. — У нас есть оснастка, позволяющая работать в облучённом корпусе, но в ней неудобно и очень медленно, многие пренебрегают защитой в пользу скорости. Меняются, конечно, но даже в комнате отдыха уже фон такой, что дозиметры шкалит…

— Солярка для дизелей на исходе, — сказал директор. — Если в ближайшее время не запустим реактор — просто вымерзнем здесь.

— Хиба я не розумию? — снова перешел на украинский Николай. — Все зробимо. Но поспешати теж неможно — пока не опрессуем каждый трубопровод, загружать ТВЭЛы не буду. Бидистиллята на одну заливку, любая утечка — и всё. Его еще греть приходится, щоб не змерз…

Ольга понимала, что реакторная группа сейчас в прямом смысле жизни кладет — радиологической клиники в институте, разумеется, не было. Но другого выхода нет — без энергии погибнут все.

— Пайки для не занятых на тяжелых работах надо сокращать, — докладывал Вазген. — Тогда протянем пару месяцев, хоть и без разносолов. Биологи сейчас расконсервируют установку гидропоники, но ей тоже нужен свет и тепло, так что все упирается в реактор…