Паола Перетти - Расстояние между мной и черешневым деревом

Я отодвигаю занавеску. Когда мы приехали в горы, шел снег. Теперь перестал. Горы и поляны вокруг домиков кажутся серо-голубыми. Ночью снег выглядит именно таким, а Луна светит, словно огромный фонарь, и освещает все кругом, хотя освещать тут особо нечего. Только два домика – наш и другой, где устроились мальчики. В одном окошке загорается огонек. Огонек скачет то вниз, то вверх. Это сигнал. Как те, что посылала мне бабушка.

Я забираюсь на подоконник и прижимаю очки к глазам. Огонек еще немного мигает, а потом исчезает. Мне нужно как-то ответить. Ведь если кто-то желает тебе доброй ночи, ты тоже должен сказать: «И тебе», а иначе будет невежливо. Но у меня под рукой нет фонарика… Ах, у меня же есть бабушкины часы! Я расстегиваю ремешок и прижимаю их к стеклу. Надеюсь, их будет видно.

Огонек в домике напротив то появляется, то исчезает. Значит, меня увидели! Так мы какое-то время обменивается сигналами, но вдруг учительница резко перестает похрапывать и ворочается на кровати. Я надолго прижимаю часы к стеклу, пытаясь сказать, что пора ложиться спать, и жду ответа. Огонек долго-долго горит в окошке другого домика. Я вновь залезаю под одеяло и вижу перед глазами множество звездочек. Вечер не так уж и плох. И не знаю почему, но больше я не чувствую себя единственной девочкой на земле.

Утром Филиппо помахал мне рукой и тут же отвернулся, делая вид, что ничего и не было.

– Я же говорю, он в тебя влюблен, – шепнула позади меня Эмилия.

– Он просто мне помахал, даже не посмотрел толком.

– Мальчишки всегда так делают. Пора тебе привыкать. Это же знак.

Экскурсия по ферме такая скучная, что даже Филиппо не может нас развеселить или придумать предлог, чтобы к нам придраться. Единственное, что мне понравилось, это натуральное сливочное масло, и еще варенье. Мы съели столько бутербродов, что вот-вот лопнем! К счастью, потом мы идем кататься!

Фернандо уводит с собой большинство ребят, Эмилия в розовой куртке тоже идет за ним, а Кьяра показывает всем новые горнолыжные очки с картинкой из «Холодного сердца» и даже разрешает мне их примерить. Я отправляюсь на горку, где катаются на санках.

Я сажусь и принимаюсь рисовать на снегу – все равно кататься я не могу, потому что боюсь врезаться в дерево. Нам выдали такие санки, на которых катаются парами. Все тут же их разобрали, а я осталась одна, впрочем, я и не особенно хочу кататься. Довольно глупо ехать на санках, если все равно ничего не видишь. Учительница подходит ко мне и спрашивает, не хочу ли я съехать с ней с горы, но я отвечаю, что лучше посижу, и она возвращается к другим учителям. Тем временем мои одноклассники вихрем несутся с горы и орут как сумасшедшие.

Я ищу предлог, чтобы вернуться в комнату и поискать нужные вещи, но тут в меня попадает снежок. Я оборачиваюсь и вижу, что кто-то несется ко мне с дикими криками, таща за собой ярко-красные санки. На нем большая мужская куртка и запорошенные снегом очки. Филиппо плюхается рядом со мной и спрашивает, почему я не катаюсь.

– Не хочется.

– А вот и врешь. Ты просто ничего не видишь и боишься, потому что ничего не видишь.

Я зачерпываю в ладонь снега и пихаю его за воротник Филиппо. Он дико вопит и принимается кататься по снегу. Мне тоже становится смешно. Потом Филиппо вдруг вскакивает и дергает меня за розовый помпон. Остальные уже забрались на горку и вновь выстраивают санки, чтобы скатиться наперегонки. Учительница машет рукой, и они стартуют, скрипя полозьями по ледяной корке на снегу.

– Поехали, а? Я тебя назад посажу, – предлагает Филиппо.

Но лучше все-таки не рисковать.

– Нет. Ты очень сильно разгоняешься – я-то знаю.

Филиппо бросает санки и поворачивается ко мне, уперев кулаки в бока. Кажется, таким я его всегда и видела.

– Но ведь я тебе пообещал, что буду заниматься на пианино, забыла?

– И что теперь?

– Теперь твоя очередь. Ты тоже должна что-то для меня сделать. Разве я один должен стараться?

Похоже, теперь у меня и вправду разболелся живот.

– С чего это ты так решил?

Филиппо стягивает шапку с моей головы и залезает на санки. Я покорно следую за ним. Скатившиеся только что ребята снова забираются на гору.

– Наперегонки? – спрашивает Филиппо.

Те сразу же соглашаются и устраиваются в санках.

– Давай! Залезай, чего ждешь? – оборачивается он ко мне.

Я устраиваюсь в санках позади Филиппо и едва успеваю выхватить у него свою шапку, как она тут же вылетает у меня из рук, потому что санки с бешеной скоростью уносятся вниз. Я изо всех сил вцепляюсь в Филиппо и кричу ему в ухо, что мы едем слишком быстро.