Степан Зотов - Империум Человека

Нельзя назвать ни одной современной человеческой популяции, где устаревшие эгоцентричные или прогрессивные совестливые инстинкты отсутствовали бы как класс, ведь постоянные перемещения огромных человеческих масс и их взаимодействие не позволяли оставаться плотно закрытыми ни одной человеческой популяции, да и внутренние эволюционные процессы тоже не стоят на месте. Вопрос на самом деле в соотношении носителей совести и эгоцентризма, и в социальной логике, которая способствует размножению тех или других. И я даже не знаю, свезло ли в этом свете русской цивилизации или не особо. С одной стороны, конечно, среди русской популяции совесть и героизм распространены очень широко, ощутимо шире, чем в любой другой современной популяции, но с другой стороны нам за это пришлось заплатить довольно высокую цену.

Для начала замечу, что русский социальный проект почти никогда не мог себя по хорошему обезопасить на хоть сколь-нибудь значимый для церебрального сортинга срок, и его почти всю историю окружали не самые мирные соседи, и даже центральные части ареала обитания то и дело подвергались нашествию то татар, то хазар, то поляков, то немцев, то французов… проще сказать, кого тут не было. Это вызывало необходимость постоянной мобилизации социума, и если в европейских или азиатских социумах для защиты хватало служилого сословия (рыцарей, самураев, сипаев), то в русском социуме защитниками считались все мужчины, даже последние крепостные крестьяне иногда не просто имели оружие, но и были обязаны его иметь . Это позволяло поддерживать в обществе постоянный спрос на героев, герои наделялись более высоким социальным статусом (и сразу подразумеваем, что это означает преимущество в половом отборе).

Постоянные угрозы и набеги со стороны недружелюбных соседей вынуждали русскую популяцию предпринимать шаги по окончательному решению то хазарского, то ногайского, то шведского вопроса, и оккупировать территории, с которых исходила угроза, т.е проводить вынужденную экспансию по оборонным соображениям. Большинство территорий, которые сейчас занимает русская популяция, были взяты именно по соображениям безопасности. Правда, часто оказывалось, что за одними злобными набигаторами-ограбителями корованов живут еще более злобные набигаторы, и все приходилось повторять снова аж до Тихого океана, но жизненного пространства у русской популяции было много. Чего не сказать о людях.

В пределах русской цивилизации вырабатывался сравнительно небольшой общественный продукт, что было вызвано с одной стороны невысокой урожайностью, с другой стороны холодным климатом, и с третьей стороны все теми же набегами, в процессе которых нередко сжигалась инфраструктура. Этот небольшой продукт, холодный климат и невысокая урожайность не позволяли поддерживать большое количество населения, и людей для большой территории почти всегда не хватало, что вынуждало популяцию вырабатывать сострадательную социальную логику и по возможности беречь людей. В более теплых и урожайных Европе или Азии недостатка людей большую часть времени не наблюдалось, а был избыток, а вот земли был недостаток, так что развивать особый гуманизм в этих популяциях просто не было резона. Эта же причина не позволяла содержать хоть сколь-нибудь большого количества паразитирующих людей. Нет, конечно, были те, кому на Руси жить хорошо, но таких было очень мало по объективным причинам.

По этим же причинам русская популяция выработала очень коллективистский, общинный тип взаимодействия, потому как при рискованном земледелии то и дело приходилось перераспределять продукт чтобы сохраниться, для чего требовалась жесткая централизация и подчинение интересов человека интересам социума. Не поделиться с ближним часто-густо означало обречь на смерть его и его семью, что в свою очередь означало, что он не сможет поделиться с тобой при беде, которая в зоне рискованного земледелия стабильно возникала. Это же вынудило популяцию выработать негативное отношение к жадным людям: в более благополучной и урожайной Европе и Азии отказ поделиться касался вопроса благосостояния, в русском социуме этот вопрос часто касался выживания.

Недостаток людей и экспансия вынуждали русскую популяцию интегрировать в себя инокультурные популяции. Также у властей почти никогда не было возможности силовой ассимиляции: территории было много и инокультурные люди (большинство из них были кочевые) могли просто взять и уйти. Такая ситуация вынудила популяцию выработать уникальную социальную логику, при которой инокультурные люди признавались равными, и на них распространялась и справедливость, и сострадание. Такая социальная логика выгодно отличается от большинства современных, в которых совесть и сострадание распространяется только на «своих» — американцев, японцев, ханьцев, немцев или европейцев, а остальные равными или даже людьми не воспринимаются, а наиболее прогрессивна та совесть, которая распространяется на максимально большой социум. Вот почему мы рассматриваем двойные стандарты как лицемерие, а западная цивилизация никакого лицемерия в этом не видит, ведь их совесть просто не распространяется за пределы своего социального проекта. Их социальная логика не видит в двойных стандартах несправедливости, ее видим только мы.