Татьяна Устинова - Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном

Примерно на третьем свидании Наташка поняла, что все пропало. Она влюбится в этого парня – или уже влюбилась! – и никакие ее прежние мучения с папашей-садистом, с вечно болеющей мамой, с пропадающей младшей сестрой не сравнятся с этими будущими, предстоящими мучениями! Он никогда на ней не женится – это очевидно. Они из разных культур, разных миров. Они разной веры, в конце концов! Она никогда не переедет в Баку навсегда, потому что не бросит маму в малогабаритной квартире общего пользования на окраине Москвы. Она и поехала только для того, чтобы заработать денег и наконец-то всех спасти!

И тогда она решила бежать. Она поняла, что это будет единственно правильное решение. Приятель-начальник ни о чем не знал, она подписала увольнение у высшего руководства, собралась за полдня и улетела.

…В Москву! В Москву!

Она прилетела в ноябрь, снег, дождь, слякоть и маету. Она прилетела на конечную станцию метро, где никак нельзя сесть в поезд. Гранатовые сады, хрустальные окна на море и белые корабли, веселый парень, его сестра и университетские родители остались за семью горами – навсегда. Она немедленно угодила в институт нервных болезней и выписалась из него только под Новый год, без всяких, даже призрачных надежд.

На Новый год он приехал за ней из Баку. Позвонили в дверь, Наташка пошла открывать, уверенная, что за дверью папашины знакомые друзья, а оказалось – он. С корзиной гранатов и букетом бакинских роз.

Он долго искал ее адрес и нашел, только догадавшись обратиться в посольство. У подъезда стояла машина с флагом Азербайджана.

К этим праздникам Наташка прислала нам фотографию, где они все хохочут под раскидистым карагачем, вся безбрежная азербайджанская семья – бабушка на первом плане. В руках у Наташкиной мамы огромный белый зонт, совершенно неуместный на южном солнце.

Каждый год наша семья отмечает 12 апреля. Это день моей мамы, которая всю жизнь проработала «на космос». Нет, она не занимала пост генерального конструктора и не была знаменитым двигателистом. Она работала инженером, самым обыкновенным инженером, но – «на космос»!

Каждый год 12 апреля они с папой вспоминают, как он провожал ее «на полигон», так тогда называли космодром Байконур,

а борт военный, сплошь люди в погонах, «представители заказчика», как тогда называли сотрудников Министерства обороны, а на дворе ночь, а двигатели воют, а сидеть в «транспортнике» – транспортном самолете – нужно на длинных деревянных лавках, недолго, часа четыре с половиной, может, и неизвестно еще, будет «болтанка» или нет, а из всех «удобств» – одно ведро в закутке рядом с пилотами.

И год 1965-й, и маме моей 26 лет, и она такая хорошенькая, кудрявая, застенчивая, что за ней с места в карьер начинают ухаживать все «представители заказчика», а тут папа, он же ее провожает! И все знают, что планируется «старт», но делают вид, что не знают!.. Гриф «два Семена», «сс» – «совершенно секретно».

Почему-то особое отношение к этому дню и к маминому участию в освоении космоса у Женьки, моего мужа. Зять поздравляет тещу изо всех сил, по-моему, несколько раз букеты даже из командировок присылал, не знаю, как ему это удавалось. Мне, к примеру, никогда не присылал!

…Тем солнечным и прекрасным апрельским утром я проснулась очень озабоченная. Что-то с вечера я планировала, придумывала, и очень важно все это было осуществить! Деловая до невозможности, да еще в дурном настроении, я вышла из спальни и обнаружила, что муж мой куда-то собирается, уже одетый стоит.

Позвольте, что такое?! Мы же с вечера решили, что нам нужно… Мы же всю неделю планировали, что заедем… Мы же вчера договорились, что сразу, как встанем…

Тут выяснилось самое страшное – кофе он уже выпил, и я теперь должна пить этот самый кофе одна!.. Да ну тебя к шутам! И зачем ты нацепил этот ботинок – муж мыкался в прихожей в одном ботинке. Ты вчера гулял с собакой, на ботинках теперь по пуду грязи, посмотри, что на полу! Мне опять все это мыть?! Я устала за всеми вами бесконечно все мыть, мойте сами! Снимай эти башмаки и надевай другие!

Он снял эти и надел другие. Ни слова не говоря.

По сценарию, он уже не должен никуда ехать, мы же ссоримся, он теперь должен сначала меня утешить, а уж потом ехать, но он уехал.

Так и не сказав куда.

Злая, как мегера, я послонялась по дому. Никого нет. Дети кто в школе, кто по своим делам. Кофе со мной пить некому. Плитка под дверью напоминает вход в коровник, и стоит одинокий ботинок с пудом засохшей глины по периметру.