Андрей Аствацатуров - Не кормите и не трогайте пеликанов

– Я-то, – говорю, – тут при чем?

– Делайте оба чего сказано!

Мы с футболистом обиженно достаем телефоны.

– Так, мальчики… достали? Супер! А теперь удалите-ка мой номер! Оба! Чтоб я видела! Ага… вот так. Молодцы! – Она садится обратно, берет в руки вилку и нож и снова принимается за стейк.

Футболист сует телефон в карман, поднимается, снимает пальто с вешалки, влезает в рукава, потом медленно, не сводя глаз с Кати, застегивает пуговицы, одну за другой. Укоризненно качает головой.

– Мое дело – предупредить, – произносит он наконец. На его загорелом лице снова появляется прежняя улыбка. Катя ставит локти на стол и соединяет вертикально ладони, подперев большими пальцами подбородок.

– Спасибо, дорогой…

– Ладно, – вяло улыбается он. – Когда теперь увидимся-то?

– Увидимся… – Катя опускает левую руку, отводит правую от лица и быстро перебирает пальцами в знак прощания.

– Тогда пока, ребята! Бай! – он разворачивается и идет к выходу.

– И тебе – бай, – произносит Катя, но почему-то еле слышно, словно обращаясь к самой себе.

Всю дорогу обратно до отеля мы оба молчим. Заходим в номер. Я снимаю куртку, встряхиваю ее, сбрасываю ботинки. Катя сразу же берет пульт, включает телевизор и как есть, не раздевшись, прямо в уличных туфлях падает спиной на постель. Некоторое время лежит молча, а потом вдруг сообщает:

– Завтра же переезжаем в район Виктории!

– Катя, а зачем тебе было нужно, чтобы я удалил твой номер?

Молчит. Стряхивает на пол туфли. Растопыривает пальцы на левой руке и начинает внимательно разглядывать ногти. Они длинные и ярко-красные.

– Катя?

– Есть такая пословица, милый: меньше будешь знать – дольше проживешь.

По телевизору идут европейские новости. Такое впечатление, что они тут идут круглые сутки. На экране – центральные улицы Барселоны: толпы людей шагают колоннами, размахивают каталонскими флагами и что-то хором кричат. В различных регионах европейских стран, комментирует ведущий, отмечается рост сепаратистских настроений.

– Тебе что-то угрожает?

Она вздыхает, неопределенно кивает и начинает переключать каналы.

– Это все из-за Витиных денег?

– Да… из-за Витиных денег, – отзывается она.

Дю Морье, как видно, была права: мертвые куда опаснее живых.

– Может, лучше отдать?

– Заткнись!

Мне становится не по себе. Опускаюсь в кресло. Доигрался! Это только со мной такое бывает: приехал в Европу – и тут же угодил в какие-то русские разборки. Теперь вместо несостоявшегося психологического романа будут детективные догонялки. Надо поскорей отсюда сматываться. Пусть сама выплывает. Я ей не нянька, в конце концов. Таскается, понимаешь, везде, по парижам, трахается направо-налево, а у меня проблемы!

– Что-то, – говорю, – Гвоздев твой давно не звонил, а?

Катя поворачивает голову и смотрит на меня с нескрываемым презрением.

– Катя?! – я повышаю голос. – Чё вообще происходит?!

Она выключает телевизор, вздыхает и отворачивается.

– Знаешь что? – говорю. – Мне все это осточертело! Слышишь?! Эти тайны! Этот твой… Откуда этот хмырь вообще взялся?! Ты с ним что, трахалась?!

Катя ложится на бок, подпирает рукой подбородок и начинает разглядывать меня с интересом.

– Какой еще хмырь?

– Футболист этот… – прежняя решимость меня покидает.

– Мне надо…

– А мне плевать, – огрызаюсь я на всякий случай, – что тебе там надо!

Катя поднимается и смотрит на меня в упор.

– Ну чего ты разорался ни с того ни с сего?

– Это я разорался?

– Ну не я же… – Катя вздыхает, снова опускается на кровать, подкладывает ладони под голову и закрывает глаза.

– Катя!

– Ну что? Что ты хочешь? Ты же… ты же ничего не знаешь. – Катя открывает глаза и поворачивается ко мне. – Обидно, да? Облом-то какой! Мальчику подарили куклу из магазина “Сексуальный кролик” – чтобы поиграться, а она сломалась! – Катя подносит к правому виску указательный палец с длинным ярко-красным ногтем и спускает воображаемый курок. – А ты, дорогой, вообще в курсе, что у меня есть дочь?!

– Как дочь?

– Ой, – она морщится. – Давай только, милый, без этого, без соплей. Давай ты лучше мне про мою задницу опять расскажешь – у тебя хорошо получается…

– Как дочь? – я поднимаюсь с кресла и очумело смотрю на нее. – А чего ты раньше-то не говорила?

– Ой, ну можно подумать, тебе интересно…

– И где она сейчас?

– Какая разница? У матери!

Я беру в руки пульт, включаю телевизор и сажусь обратно. На канале – очередной раз одна и та же реклама кредитной карты. Мол, пользуйтесь, иначе потеряете контроль над временем и пространством. Как будто с картой мы и в самом деле этот контроль сохраним.