Андрей Клепаков - Опекун

— Я вообще его не беру. Люблю дождь.

— Промокнешь, простудишься, заболеешь и умрешь. Что я тогда делать буду?

— Тоже умрешь, что тебе еще останется?

— Маш, один зонтик и два трупа. Не слишком?

— Не-а. Слушай, книжку ты мне классную притащил. В ней есть хоть одно слово правды? Я почитала немного — обхохочешься.

— Про яды?

— Ну да.

— Аркадий не спрашивал, где взяла?

— Нет, он еще не видел.

— Положи где-нибудь на видном месте и выпиши на листочек рецепт попроще и попонятней.

— И посмотреть на выражение его лица, когда найдет? — девочка засмеялась.

— Типа шутка, — кивнул Сергей. — Ты голодная?

— Опять кафе? Придумай что-нибудь интереснее.

— Что, солнышко, можно придумать на полтора часа?

— Не знаю. Ты же взрослый.

— Хочешь в кино на мультики?

— Дурак, что ли?

— Машка! Где уважение?

— Я тебя не уважаю, я тебя люблю. Чувствуешь разницу?

Сергей улыбнулся и провел рукой по щеке девочки. Маша схватила его руку и поцеловала ладонь. Сергей руки не отнял, он взял руку девочки и по очереди поцеловал каждый пальчик, приговаривая при этом:

— Я тоже, очень, сильно, люблю, тебя.

— А давай убежим на фиг.

— Как колобки? — улыбнулся Сергей и снова прижал пальцы девочки к своим губам.

Маша откинулась на сиденье, посмотрела на Сергея, потерла руками свои виски.

— Жалко, что тебе больше не надо меня бить. Когда ты меня бил, было, конечно, больно, но и еще как-то странно. Приятно, что ли. Мне нравится это вспоминать.

Сергей поперхнулся, потом закашлялся.

— Не, Машунь, ерунда какая-то. Не вспоминай, пожалуйста. Это жуть была, у меня руки до сих пор трясутся, как вспомню.

— Жалко. Я бы еще согласилась.

— Машка! Перестань.

— А когда ты сможешь на мне жениться? Вроде в четырнадцать можно.

— Машунь, в четырнадцать только с согласия родителей.

— Он не согласится.

— Конечно, не согласится. Выкинь вообще это из головы.

— А без согласия в шестнадцать?

— Да, можно в шестнадцать, но нужны особые обстоятельства.

— Я знаю. Передача такая есть: «Беременная в шестнадцать», я все время смотрю.

— Машка! Ты сумасшедшая! Тебе десять! О чем мы говорим! Я тебе папа, понимаешь! папа! Не муж, блин.

— Ты точно не папа. Папа у меня есть. Лучше не было бы. И мне почти одиннадцать.

— Невелика разница, — фыркнул Сергей.

— Ты ведь не сбежишь от меня через пять лет?

— Глупости какие. Почему я должен от тебя сбежать? Я тебя люблю. Вон в тюрьму чуть не сел.

— Ты сбегал от всех своих женщин. И от Ольги тоже.

— Машенька, ты не моя женщина… — начал Сергей.

— Знаю, я твоя девушка, — перебила его Маша.

— А вот про Ольгу не надо, девушка, — Сергей не дал ей говорить дальше. — Кто ей тормозные шланги перерезал?

— А, — успела сказать Маша.

— Бэ, — ответил Сергей. — С Ольгой все просто. Я ее не любил. Ну, то есть любил, наверное, но не сильно, — вдруг он замолчал, потом засмеялся. — Машка, у нас с тобой семейная сцена, как в сериале.

— Я домой хочу. Сереж, отвези меня домой, — очень серьезным тоном сказала Маша.

Сергей растерялся.

— Куда домой?

— Ну, к тебе, конечно. Куда же еще? Не к нему же. Я хочу домой. Я хочу, чтобы ты мне рассказывал сказки не по телефону, а вживую, чтобы держал за руку, чтобы мыл ручки. Чтобы целовал на ночь. Когда ты меня целуешь, у меня все в животе переворачивается, тянет так и сладко, и мучительно, и сердце бьется. Я потом уснуть не могу.

— Ой, Машка, Машка, — Сергей неловко обнял девочку. Она подвинулась к нему, но ручка коробки передач мешала. — Не можем же мы убить его, — прошептал он.

— Поцелуй меня по-настоящему, в губы, как Ольгу, — попросила вдруг Маша. — Ну, один разочек, пожалуйста.

Сергей дернулся как от удара, помолчал, потом вздохнул и сказал:

— Машунь, я не могу. Ты маленькая. Я в тебе ребенка вижу, не женщину. Не обижайся. Пожалуйста. солнышко.

Теперь вздохнула девочка.

— Врешь ты все. Я же вижу, как ты иногда на меня смотришь. Боишься.

— Машка!

— Завтра я иду к Аньке на днюху. Там будет Пуля, мальчик такой из класса. Мне Анька сказала, что он в меня влюблен до смерти. Вот с ним буду целоваться.

— Машунь, ну какие поцелуи в десять лет. Вы же просто дети, даже не подростки, маленькие дети.

— Дети — не дети, а Анька уже целовалась со своим Петькой. И Лидка Смирнова целовалась.

— Машунь, врут они все. Никто не целовался. Когда я в школе учился, знаешь, что мы про девчонок рассказывали и про подвиги наши? А ничего и не было, враки одни.