Михаил Максимов - Камень благополучия

Оно-то так, сказал один мужик,
Но изменяли они все же с нами.
И для чего теперь весь этот крик,
Коль виноваты мы не меньше сами.

Хоть родники иди теперь и засыпай,
А то в селе пойдут одни волненья,
Ну, ты дружок, хватил уж через край,
Давайте примем женщин предложенье.

Принять-то примем, только я скажу,
В душе живут теперь одни сомненья,
На сына я внимательно смотрю,
Ищу не родственные мне сравненья.

Мне тоже сын вчера вдруг заявил,
Ты не кричи, вдруг папа ты не мой.
Сначала я язык как будто проглотил,
Стою, молчу, ни дать, ни взять немой.

Ты не тяни, скажи, что было все ж потом?
Зажал меж ног, чтоб громко он не плакал,
И объяснил потом своим ремнем,
Сынок сказал: «Прости, не буду, папа».

Пошли в расстройстве мужики домой,
Ремень хорош, но не всегда поможет,
Ходи теперь с больною головой,
Коли сомнение змеею гложет.

Встречает Петю ласково жена,
Ты похудел, мой милый, один нос остался,
Не думай, я тебе всегда была верна,
А чтобы ты во мне не сомневался,

Пойдем мы ночью к этим родникам,
И я попью любую там водицу.
Ну а сейчас, поверь моим словам,
Ни что с любовью нашей не случится.

Почти в полночь пошли они к ручьям,
Но что такое, смотрят, кругом люди.
Чего они гуляют по ночам,
Что поутру в селенье будет?

Настало утро, всюду тишина,
И в основном довольные мужчины,
Как хорошо, когда жена чиста,
И волноваться нет теперь причины.

Иван уехал в город по делам,
Домой на крыльях ревности несется.
Как относилась, Маша, к мужикам?
Ответ держать тебе теперь придется.

А ну пошли к заветному ручью.
Ты что Иван, аль белены объелся,
Зачем туда в такую рань пойду,
Ты вроде бредишь, или перегрелся?

Иван опять прикрикнул на жену.
Хватит болтать, скорее собирайся.
А если я возьму и не пойду?
Тогда из дома, слышишь, убирайся!

Ну что ж, мой милый, будет пусть все так,
А ну пошли, ручьи тут недалеко.
Одно скажу, какой ты все ж дурак,
Своим умом не залетал высоко.

Пришли к ручью. Давай водицы мне.
Жена пьет воду важно и достойно.
Хотела ковшик дать бы я тебе,
Но лишь зачем, живи один достойно.

Ты что жена, дай ковш, я выпью все.
Мария только грустно улыбнулась.
С другой попьешь, умой свой лицо.
Ушла в тот день и больше не вернулась.

Напрасно Ваня после к ней ходил
И умолял в слезах ее вернуться,
Он чашу горькую один теперь уж пил,
Испив, сумел лишь поперхнуться.

С тех пор прошло почти сто лет,
Но случай этот еще помнят люди,
Что б избежать ревнивцам горьких бед,
Пытать жену не всяк теперь уж будет.

Еще был случай, вот у нас какой,
Приревновала сильно бабка деда.
И тащит бедного она на водопой
В разгар всеобщего в селе обеда.

Ты что старуха, тронулась умом,
И что за чушь могла в тебя вселиться?
Не упирайся, все равно пойдем,
И будешь, милый, пить водицу.

Сбежало к родникам тем полсела.
Дед воду пил так гордо выгнув спину.
Ну что старуха, не твоя взяла,
Придем домой, познаешь хворостину.

Зачем, Матрена, тешишь весь народ?
Не Дон Жуаны, баба, наши деды.
Он воду эту в день раз десять пьет,
Когда привозит мужикам обеды.

Смеетесь, бабы, мне не до того,
Он ночью все Прасковью зазывает
Ругаюсь я, как ночь, он за свое,
Ее во сне голубкой называет.

Приснились деду прошлые года,
Ну, с кем такого не бывает?
Я у него была всегда одна!
Матрена гордо людям отвечает.

Что за Прасковья, знать желаю я!
Была одна на три села, я вам толкую.
Давно уж та Прасковья умерла,
Так скажет пусть, где он нашел другую?

А ну скажи, послушай нас народ,
Где ты гуляешь в эти-то вот годы?
Выходит, он всю жизнь мне только врет,
А сам тайком все водит хороводы.

И снова бабка круто разошлась,
Кричит на деда, нет уж с нею сладу.
Ах, дура я, как в жизни обожглась,
Мне свет не мил, мне ничего не надо.

Эх, старая, да ты меня не поняла,
Я не Прасковью звал, а Прасковею,
Я так, голубушка, зову коня,
Свою лошадку очень я жалею.

Вот тут уж все смеялись от души,
Стоит Матрена бледная, краснеет.
С людьми такие шутки не шути,
Глядишь, а кличку в раз тебе приклеят.