Гасан Амиров - Хроники затерянных душ

Я медленно подошел к её кровати. В палате был слышен лишь писк аппарата, звуки ночного города сюда не доносились, мирская суматоха и суета не касались этого темного уголка. Сев на кровать рядом с Юки я взял её левую руку и почувствовал, что она охладела и немного потяжелела.

— Юки… Милая… Что я наделал… Что я с тобой сотворил… Я никогда себе этого не прощу… Юки… умоляю… прости… Я ничтожество…

Я поставил голову на её колени. Некоторое время я лежал закрыв глаза и тихо плакал на её охладевших ногах… Скоро… скоро всё кончится… Обещаю, скоро мы заживем как прежде. Только ты и я… Помнишь, ты всегда хотела жить на берегу?.. Обещаю, как только ты поправишься и выйдешь отсюда, мы продадим эту чертову квартиру и купим большой красивый дом на берегу моря, в дали от этого шумного города… Слезы лились сами по себе, я не мог остановится, останавливаться я и не хотел. Мне хотелось кричать, кричать во весь голос, кричать пока не остановится сердце.

— Юки, а сегодня ведь… годовщина нашей первой встречи… Помнишь, в этот день, ровно год назад, мы впервые встретились друг с другом. Я помню этот день очень ясно… Шел дождь. Все улицы были пусты. Я должен был поехать на вечеринку к друзьям, но моя машина почему-то не заводилась. Вечеринка была в шести кварталах от дома и я решил, что это не очень далеко и взяв зонт, я пошел пешком. Представь себе; я спокойно иду на вечеринку, вместе со мной идет дождь. И вдруг, я вижу сидящую на скамейке девушку, под дождем, ещё и задрав голову в небо. Девушка была фантастической красоты. Я с любопытством подошел и сел рядом с ней на скамью. Но она почему-то меня и не заметила и лишь через некоторое время, почувствовать что дождь, почему-то уже не бьет ей в лицо, но шум его остался, она открывает глаза и обнаруживает, что над ней как-то оказался зонт. Повернув голову, она посмотрела мне в глаза. Мы просидели так около минуты, смотря друг другу в глаза. Странная картина. Я до сих пор помню те удары сердца в эту минуту доносившиеся из груди аж до самой головы. Потом я наконец решился и сказал «привет». И так, слово за словом мы заболтались. Я узнал адрес где она живет, узнал её интересы и ещё много всего о ней. Она оказалось необычайно открытым и чистым человеком. Потом я предложил ей пойти со мной на вечеринку, но она не соглашалась. Но всё таки, после моих долгих уговоров, в конце концов ты согласилась пойти на часок. Я знаю… всё это ты помнишь лучше меня… Сегодня вечером мы бы ужинали при свечах, заперев дверь и выключив все телефоны, чтобы нам никто не помешал. Сегодня… мы бы долго сидели в обнимку и кормили бы друг друга… Юки… я не сумел… Я не успел…

Юки часто просила меня покормить её из ложки, как ребенка. Сначало мне это казалось странным, но потом я привык и мне это даже понравилось. Но я иногда стеснялся и мне было неудобно делать это (чаще всего у друзей и при гостях), но Юки всё же всегда умела уговаривать меня и тогда все вокруг улыбаясь качали головами и кто-то обязательно говорил: «Ну вы и дети.», и я улыбаясь в ответ, вытирал пальцами измазанные губы Юки…

— Юки… Если бы я мог сейчас оказаться на твоём месте… поверь мне, я бы не раздумывая ни секунды сделал бы это… Если бы я мог сейчас взять всю твою боль себе… я бы забрал всю боль, без остатка, всю до капли… Но я никто… Я ничем не могу помочь тебе жизнь моя…

Я медленно засыпал под писк аппарата, редкий и тихий, под колыбельную её разбитого сердца… разбитого мною…

— Я не представляю, что буду делать… если тебя не станет… — говорил я закрыв глаза. — Как мне жить дальше?.. Ради кого?.. Кто будет встречать меня с объятиями каждый день после работы?.. Кого я буду кормить из ложки?.. На кого я буду любоваться по утрам?.. Если не станет тебя, наверное… не станет и меня… Мне больше никто не нужен… Мне больше незачем будет жить… Пожалуйста… не оставляй меня в этом проклятом мире совсем одного… Не оставляй меня… умоляю… Юки…

На часах 22:12, 12октября, 1999 года. Прошел ровно месяц с тех пор как о месяц с тех пор как Юки попала в больницу. И как бы это не звучало банально, но этот проклятый месяц показался мне вечностью, будто прошло ни тридцать дней, а тридцать мучительных лет «смутного времени». И весь этот злосчастный месяц, каждую его безжалостную ночь, ночь страданий и бессмысленных слез, я проводил в её палате, палате 013… Все врачи уже опустили руки, состояние Юки не улучшалось ни на каплю… Пульс был всё такой же редкий и тихий, дыхания всё так же не было слышно… Она всё так же недвижно лежала в темной палате в лунном свете, в своей тихой мрачной обители, далекой от остального мира.