Юлия Монакова - Путь Светлячка

— Пожалуйста… можно мне войти?

— Уходи, Даня! — выкрикнула она в отчаянии. — Пожалуйста, не сейчас! Я не хочу, не могу тебя видеть!

Шульман не послушался. Дверь чуть скрипнула, и через мгновение он оказался в палате. Светлана ахнула и уткнулась лицом в согнутые колени. Никакая сила, казалось, не могла её заставить взглянуть Шульману в лицо.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — мягко сказал тот. — Я очень хочу увидеть тебя. Ну же, Светлячок…

Тим понял, что он здесь явно третий лишний. Как ни противен ему был этот мерзкий Шульман, но он видел, что доктор не собирается причинять Светлане никакого вреда. Голос его звенел от напряжения. Видно было, что и ему нелегко даётся эта встреча. Эти двое должны были разобраться сами.

Тим бесшумно вышел из палаты и прикрыл за собой дверь, чувствуя, что теряет Светлану навсегда. Это же как пить дать, что она захочет остаться со своим докторишкой. Первая любовь так просто не забывается. Она так долго и отчаянно его любила… Хотя… с чего он взял, что Шульман по-прежнему любит её? Может, ему-то она больше совершенно не нужна.

Он опустился на стул в коридоре и приготовился ждать, сколько бы ни потребовалось.

Даниэль сидел на краешке Светланиной кровати и упорно уговаривал её взглянуть на него. Она мычала в ответ что-то невразумительное и не поднимала головы.

— Поверь, я тоже изменился за эти годы, — сказал он ласково, прекрасно понимая, что с ней сейчас происходит. — Это естественно. Дай-ка мне свою руку.

Он осторожно взял её тонкие пальчики и прикоснулся ими к своей щеке.

— Может быть, вот так?.. Узнаёшь меня, Ветка?

Она нерешительно, наощупь, точно слепая, вела кончиками пальцев по его лицу. Это был он. Его нос. Его губы. Его брови… Она коснулась Даниных густых волос, нащупала незнакомый шрам на затылке… Пальцы её дрогнули. И всё-таки это был другой, новый Даня… И пахло от него иначе. Не в парфюме было дело, просто сам запах — запах человека — неуловимо изменился.

— Не бойся, — шепнул он ей. — А теперь можно, я тоже к тебе прикоснусь? Я закрою глаза, обещаю.

Она несмело кивнула и, подняв голову, тут же ощутила кожей лица тёплые подушечки его пальцев. Даниэль вёл ими по её лицу, словно рисуя его контур — ласкающими, бережными, чуткими, неторопливыми движениями…

Её вдруг ошпарило непрошеным воспоминанием. Канун восемьдесят третьего года. Их первая и единственная ночь вместе. Бессонная, бесконечная, упоительная, безумно счастливая ночь. И Даня — утомлённый, невыспавшийся, с синяками под глазами — вот так же нежно водил пальцами по её лицу, приподнявшись на локте, забыв о времени и о том, что он уходит в армию. Уходит от Светланы… Тогда ещё никто из них не знал, что эта разлука растянется более, чем на двадцать лет.

— Посмотри на меня, Светлячок, — повторил он свою просьбу. — Я не буду открывать глаза. Сделай это первой. И… потом уж сама решишь, хочешь ли ты, чтобы я тоже тебя увидел. Идёт?

Светлана снова кивнула. Её подрагивающие ресницы медленно и несмело поднялись.

Как ни старалась она справиться с эмоциями, а всё же задохнулась в первый момент, увидев знакомое до боли лицо. Не постаревшее, нет — возмужавшее. Еле заметные морщинки, совсем мало. Седина в волосах. Тоже не яркая, не бросающаяся в глаза, но вполне различимая…

Она гладила его ладонями по лицу, жадно впитывая глазами каждую чёрточку — знакомую и одновременно новую. Обводила изгиб тёмных бровей. Легонько, несмело коснулась пальцами его губ… Он прерывисто вздохнул.

— Можно?.. — спросил Даниэль. Она поняла, что он имеет в виду. Сил говорить не было совсем. Светлана в очередной раз просто согласно кивнула.

Его необыкновенные глаза, меняющие цвет в зависимости от настроения, в нетерпении распахнулись. Сейчас они были тёмно-голубыми, как дождливое небо летним днём. Знакомые с детства, такие невероятно родные глаза… Вот они-то остались прежними. Они так же жадно, как Светлана за минуту до этого, вглядывались в её лицо. Торопливо перескакивали с одной черты на другую. Светлана понимала, что Даня, должно быть, видит сейчас уставшую женщину средних лет, не слишком-то красивую, бледную, слабую, худющую и больную. Но в его взгляде была только радость узнавания.

— Веточка… — проговорил он. — Ты такая же красивая. Даже ещё лучше стала…

И тут плотину прорвало. Слёзы хлынули потоком.

— Если бы я знала, — задыхаясь, произнесла она, — что все эти годы ты был рядом… что ты ходишь со мной по одним улицам… что ты жив, будь ты проклят!