Заза Двалишвили - Дом последнего дня [СИ]

Он шел в темноте, по наитию, напрягая память и вспоминая дорогу своего далекого детства. Где-то впереди должен быть небольшой горный ручеек, оттуда поднимается вверх крутая тропа, ведущая к деревне. Сама деревня также находится на склоне горы как орлиное гнездо, скрываясь среди окружающего ее дремучего леса, но ручья не было видно, и Ираклий не знал теперь, как быть. Может, за эти годы он иссяк или его забетонировали, закрыв выход. Как же теперь найти дорогу, если, вероятно, и тропы не осталось? Единственное, что оставалось, это идти дальше, до пересечения с горной речкой. Вытекающая из огромного черного ущелья, она устремлялась под железнодорожный мост и впадала в другую реку, но в отличие от последней, такой спокойной и тихожурчащей, горная речка была буйным и шумным созданием природы. И впрямь, вскоре впереди послышался шум и плеск воды, без сомнения, это была она. Железная дорога вела на мост. Ираклий сошел с насыпи и наощупь спустился вниз. Оказавшись у берега, он стал подниматься вдоль русла, хорошо помня, что выше по течению должен быть водопад. Ощущения были как в сказке: «Неужели сбылось?! Неужели он опять здесь, среди этих гор?! Как это глупо, за тридцать пять лет ни разу не вернуться сюда, хотя часто мечтал об этом. Если бы не эта болезнь, то наверное, так и не удалось бы повидать здешние места, услышать знакомый с детства шумный плеск бьющихся о каменистые утесы темных волн, вдохнуть запах диких ущелий. А вот и водопад». Ираклий даже остановился в недоумении. Он хорошо помнил это место: сколько раз сидел на краю его, взирая на устремляющийся вниз поток воды. Водопад тогда казался ему огромным и опасным, а теперь воочию убеждался, что – так себе, метра три высотой, намного меньше, чем представлялось его детскому воображению; даже почувствовал некоторое разочарование. Вот придет сейчас и что увидит: село как село, и ничего особенного, как это казалось в детстве. Ведь воображение ребенка отличается от воображения взрослого человека, и тогда получается, что он зря пустился в этот путь в надежде встретиться со своим детством. Да и как отреагируют сельчане, увидев чужого человека, бесцельно слоняющегося по селу? Глупо все это, бродить здесь как Марсель Пруст в поисках утраченного времени, так тот хоть по страницам своих книг бродил, а не по колючим кустарникам и каменистому берегу. Ни дороги, ни тропинки, хорошо еще, что ночь и никто не видит, как взрослый дядя, свалившийся бог знает откуда, карабкается по крутым склонам. Наверное, все-таки нужна некоторая смелость, чтобы, не боясь разочарования, вернуться в свое прошлое.

Ираклий присел на камень и стер пот со лба. Он уже порядком устал и теперь оглядывался по сторонам, стараясь определить в ночной тьме, где он находится. Выше по течению должна находиться пещера, из которой и вытекала горная речка. Пещера, помнится, была темная и глубокая, а потолок ее весь усеян летучими мышами. Где-то здесь нужно свернуть в сторону и подняться в гору, на вершине которой находится сельское кладбище. При воспоминании о кладбище Ираклия пробрала дрожь. Неужели сейчас, ночью, ему одному придется держать путь среди заброшенных могильных плит?

Он помнил, ему тогда было пять лет, когда впервые узнал о смерти. Он играл во дворе, бабушка где-то рядом мыла посуду. Вдруг он поднял голову и заметил поднимающихся в гору одетых в черное людей. Дорога по склону была извилистая, и необычная процессия издалека походила на ползущую вверх огромную черную змею.

– Бабушка, смотри, что это за люди? – показал маленький Ираклий на гору.

– Они идут на кладбище, внучок.

– Зачем?

– Дядя один умер, вот его и хоронят.

– А что значит «умер»?

– Как тебе сказать: каждый человек, рано или поздно, умирает, то есть, перестает жить, и тогда его ложат в гроб, везут на кладбище и зарывают в землю.

– Бабушка, а почему человек умирает?

– Так положено, мы все умрем, когда придет наше время.

– И я когда-то умру?

– Ну, до этого еще очень далеко, маленький.

– А все-таки, я тоже умру?

Бабушка отложила тарелку в сторону и задумалась.

– Все люди умирают, малыш.

Эта новость стала для Ираклия целым открытием. Значит, все люди умирают, и его тоже когда-нибудь понесут на гору и…

– Бабушка, а что такое кладбище?

– Это место такое. Когда человек умирает, его несут туда и хоронят.

Ираклий не помнил, что еще сказала бабушка, но то обстоятельство, что он обязательно умрет и его понесут хоронить на гору, крепко засело в памяти ребенка. Кладбище с его торчавшими из-под земли крестами теперь казалось таинственным и страшным местом, одновременно ужасным и притягивающим. Все вокруг радовало его: высокие горы, полутемное глубокое ущелье с холодной горной речкой и водопадами, серебристая река в долине по ту сторону железной дороги; одно только кладбище на горе страшило и отпугивало, будто грозное напоминание о том, что вся эта радость и праздник жизни не вечны. Впоследствии Ираклий где-то в глубине души сохранил это почтительно-боязливое отношение к кладбищам, и хотя самому себе в этом не признавался, всегда чувствовал себя неуютно среди пустых могильных плит. И теперь он опять ощутил знакомую неприятную дрожь от мысли, что ему придется ночью пройти через это место.