Поль-Лу Сулицер - Деньги

Для начала я отправился в Рим. Очевидно, что Феззали не любитель светской жизни. По подсказке Летты я нахожу его в небольшом отеле на Виа Сфорца, примерно на полпути между Санта-Мария-Маджоре и Колизеем. В отеле нет ресторана, и мы сидим на террасе небольшого кафе, а перед нами — огромное джелато, способное отбить желание к еде у белого медведя. Феззали, практически не прерывая, несколько минут выслушивает меня. Наконец он говорит:

— Это довольно необычный план.

Он качает головой с видом торговца коврами на базаре Феса, оценивающего продукцию конкурента.

— Как вы считаете, это возможно или нет?

Он пожимает плечами. Приносят очередную порцию мороженого, и он ошалело смотрит на него.

— В любом случае, — говорю я, — план не мой.

И я рассказываю ему о поездке в Долину Смерти. Это будет один из тех немногих случаев во время наших многочисленных встреч, когда я увижу на его лице нечто иное, чем общее отвращение к человечеству и печаль достигшего предельного возраста старого верблюда.

— Я думал, что Скарлетт умер. Я знал его.

— Он тоже вас помнит. Он велел спросить, припоминаете ли вы дело Бестера.

— Я помню это дело, — отвечает Феззали.

Он поглощает мороженое с поразительной быстротой и тотчас же заказывает очередное. Ожидая, пока его принесут, он напряженно смотрит в сторону тротуара и спрашивает:

— Так сколько, вы говорите, вам понадобится?

— Триста пятьдесят миллионов в Нью-Йорке и шестьсот в Женеве. Но вы ведь прекрасно слышали, когда я называл эти цифры в первый раз.

— Однако мы говорим о девятистах пятидесяти миллионах долларов.

— До сих пор я умел считать. И напоминаю, что в этом случае речь идет о документообороте, о перечислении без перевода денег, по крайней мере.

Ему приносят еще одно мороженое, большее, чем первое. Он не без грусти смотрит на него, затем начинает уплетать и эту порцию.

— Я, понятное дело, не смогу сразу дать вам ответ.

— Я в этом не сомневался.

— Мне придется посоветоваться с принцами.

— Я подожду.

Все это происходит между поглощением мороженого с засахаренными фруктами. Я наблюдаю за ним: он знал моего отца и сам говорил, что был ему другом, и я впервые встречаюсь с человеком, который в этом признался. Я был почти уверен, что отца окружали лишь предатели.

— Вы хорошо ладили с моим отцом?

Он отпивает глоток крепкого кофе, запивает его ледяной водой, снова глотает мороженое, отпивает чуточку кофе и так далее. Он делает вид, что не слышал моего вопроса, и смотрит на мою порцию мороженого, к которому я не прикасался:

— Вы не будете?

— Оно ваше.

Я встаю.

— Позвоните мне в Нью-Йорк по номеру, который я вам оставил. Но не в Pierre.

— Счастливого пути, — ворчит он.

Я собираюсь уходить, когда слышу его невозмутимый голос:

— Вы могли бы хотя бы оплатить счет.

— Простите.

— Пожалуйста, — отвечает он.

Он звонит мне через два дня: «Мы согласны на обе операции. Желаю удачи». Я нахожусь в квартире Лео Суссмана, где Лео за мой счет установил три дополнительные линии. Вместе с Лео и его женой Робин мы садимся за стол. Они видят мое лицо:

— Плохие новости?

— Нет-нет, наоборот.

Еще один шаг. Очередное па в моем танце. Еще один решающий шаг. Дело пошло.

На кассете записан четкий и приятный голос Скарлетта:

— Ход первый: предоставить в распоряжение Мартина Яла необходимый ему в будущем капитал. Ключевая роль в этом принадлежит Феззали. Он должен согласиться, в любом случае вам надо постараться его убедить. У вас все должно получиться. Он выслушает вас, потому что был другом вашего отца и потому что в бизнесе с недвижимостью в Солнечном поясе вы проявили большие способности. Он выслушает вас, но что еще больше убедит его подключиться к операции, так это возможность задействовать крупный капитал; бизнесом не занимаются из добрых побуждений, в таком случае это будут пожертвования, а они не облагаются налогами. Нет, Феззали согласится, поскольку то, что вы ему предложите, заинтересует его и представляемых им эмиров в чалмах. На карту в первую очередь поставлен холдинг и возможность его приобрести. Феззали понимает, что это отличное капиталовложение. Он согласится, потому что увидит в этом возможность получить контроль над швейцарским банком — то, что нефтедолларам до сих пор не удавалось.

Как только будет достигнуто соглашение с Феззали и сотни миллионов долларов, которые вы просили у него…

Из Рима я отправляюсь прямо в Нью-Йорк и почти месяц посвящаю подпольной деятельности, непростой самой по себе и сильно осложненной тем, что я делаю это тайно и вне ведения (по крайней мере, я так надеюсь) от шпионов Мартина Яла. Эта игра в прятки сначала меня забавляла, но вскоре она стала досаждать до такой степени, что я решил последовать совету Марка Лаватера и обратился в полицию с жалобой на организованную за мной слежку.