Натан Дубовицкий - Подражание Гомеру [based on a post-true story]

— Пива нет, — сказал Фреза.

— Все шутишь, все подъё…ваешь, — просипел Строгий, приближаясь к Фрезе. — Не, давай без шуток уже.

— Ну давай. — Фреза перевел на Строгого быстрый нокаутирующий взгляд. Строгий отшатнулся.

— Ты вот чего… командарм, ты это… надо Минуса выручать. — Его речь перешла в другую тональность.

МИНУС

Минус был самый отмороженный, самый недисциплинированный из вожаков ополчения. Патологически беззаботный и бестолковый, он то совершал настоящие подвиги, то вдруг проявлял откровенную трусость, давая слабину в самый неподходящий момент. Бойцов его небольшого шумного отряда иногда было невозможно загнать в обычный, неважный, не очень смертельный бой даже под страхом расстрела. А уже через несколько часов они вдруг без приказа срывались с места и впрягались в какое-нибудь лихое и с виду безнадежное дело.

Минус жил по-цыгански, играл на гитаре, кочевал, самовольно меняя места дислокации, грабил и дурил обывателей. Его табор состоял из трех бэтээров, трех «лексусов», одной БМП, танка без башни и пары крытых грузовиков с танцовщицами, журналистками и поварихами.

Фреза его терпеть не мог. Даже Строгий и Треф постепенно смирялись с необходимостью подчиняться и служить более-менее по уставу. А они были люди сильно позаслуженнее и попрофессиональнее Минуса. Но на Минуса управы не было и не предвиделось. Командарм хотел было отдать его под трибунал, не сомневаясь, что приговор будет расстрельным, благо было за что. Но шеф особого отдела с многословным позывным Серп-И-Молот (сокращенно Сим) отговорил:

— Нельзя Минуса под трибунал, товарищ командарм. Он существо популярное. Народ нас не поймет. Его надо по-товарищески убрать, деликатно, со всеми, так сказать, почестями. Снайперу, к примеру, Рыжему из разведбата поручить, на ту, допустим, сторону фронта зайти. И уже с той-то стороны, прости господи, исполнить. От трибунала нам убытки одни, а тут выгода кругом. И Минуса никакого нет, и одним павшим героем больше станет: вот, типа, славная смерть от вражеской пули, при исполнении, вечная память, пример всем бойцам и прочее х…ё-моё для воспитательной работы. А?

Идея Сима Фрезе не понравилась, однако и с трибуналом он спешить не стал.

ОТКАЗ

— А что с ним? — спросил Фреза.

— С кем «с ним»? — переспросил Строгий.

— С Минусом?

— Так ты же знаешь…

— Отвечай на вопрос.

— Он попал. Далеко зашел, углубился в территорию неприятеля. Засекли они его, окружают…

— Да уже окружили, на сто процентов уверен, уже час прошел, как он передал, что ему в тыл ударили… — встрял Треф.

— Так и есть, скорее всего. Тем более на связь больше не выходит, — согласился Строгий.

— Если на связь не выходит, то может быть, уже и в живых его нет. И всех, — предположил Фреза. — Кого тогда выручать собираетесь?

— А если жив еще, а просто рация сломана, а? В буерак зашли или за террикон, вот и нет связи, а жив? А?

— Не истери, Треф. — Командарм посмотрел на гряду терриконов. У них, как у великих гор, были имена. Вот Веселая Высотка, покрытая редкими клочьями леса, там дальше, за линией фронта, Чертова Насыпь, за ней черно-серый Матвеевский, потом Юзовы Пики с раздвоенной вечно снежной вершиной и, наконец, самый высокий на Донбассе, торжественный, похожий на Эльбрус Кара-Курган. Где-то у его подножия пропадал сейчас сумасшедший Минус. — Не истери, а скажи лучше, кто приказал отряду Минуса скрытно пересечь линию фронта, углубиться во вражескую территорию на пятьдесят четыре километра и перехватить железнодорожный состав? Кто приказал Минусу все это сделать? Ты? Я? Уполномоченный из центра?

— Никак нет.

— Тогда кто? Кто? Что молчишь?

— Никто, — ответил за Трефа Строгий.

— Вот именно! Никто! Никто не приказывал. Он это сделал самовольно, рискуя спровоцировать неприятеля на неадекватные ответные действия по всему фронту. Это как максимум. А как минимум — без всякой оперативной необходимости обрекая на гибель сотню моих солдат.

— Это его ребята, они знали, на что шли…

— Это ни х… не его ребята! Это, б…, солдаты Второй Народной Армии. И пока я этой армией командую, а я пока ей, сука, командую, это мои солдаты. Которыми этот придурок не имеет права сорить направо и налево!

Посреди ровного неба внезапно вздулась и заклубилась, как взрыв, громадная серая туча, из которой разлетелся во все стороны густой снег. Зазубренные снежинки, пролетая перед солнцем, окрашивались в цвет пламени и застилали степь. В кабинете в минуту намело сугроб.