Мюриэл Спарк - День рождения в Лондоне

— Если бы Вернер поцеловал меня хоть раз, я бы тоже простила ему все-все, — сказала Эльзе.

Вернер наклонился, поцеловал ее в щеку, сказал:

— Как поживаете, Tante [6] Тетушка ( нем. ) Эльзе?

Она — в упоении — закрыла глаза:

— Соня, ну за что тебе такой сын?

Соня оглядывала гостей с горделивой улыбкой.

— А теперь сядь-ка рядом со старухой Готлоб, — сказала миссис Готлоб, похлопав по соседнему стулу, — и расскажи ей все про своих подружек.

— О какой из них вам рассказать? — Вернер подтянул брюки с безупречной складкой, закинул ногу на ногу, продемонстрировав элегантные носки. — О блондинке, о брюнетке или о моей фаворитке — рыжей?

— А у моих подружек волосы одного цвета, — сказал мистер Лумбик, — седые.

Однако с приходом Вернера никто не обращал на него внимания.

Миссис Готлоб погрозила Вернеру пальцем.

— Передо мной можешь не поднимать нос. Для меня ты все тот же малыш Вернер Вольф, который бегал к Tante Готлоб на кухню и просил Tante Готлоб испечь вкусную ватрушку! Вот так-то, а теперь ты делаешь вид, что обо всем забыл! — И она ущипнула его за щеку, да так, что он поморщился.

— Нет-нет, можно ли такое забыть! — сказала Соня. И хотя ей хотелось бы забыть годы, проведенные в доме миссис Готлоб, — комнату, служившую им и спальней, и гостиной, где Отто дрожал от холода у газовой горелки под звуки склок других беженцев, перебранивавшихся из-за того, чья очередь принимать ванну, — в голосе ее звучала искренняя благодарность.

— Вернер! Ты даже не представляешь, куда мы поедем! В Сен-Морис! — сказала Эльзе.

— В Сен-Морис? — Вернер поднял бровь, улыбнулся — само обаяние. — Но Mutti же была там, давным-давно с мамой и папой…

— Он смеется надо мной! — запричитала Соня и вытянула руку вперед, словно защищаясь от нападок.

Вернер схватил ее руку, поцеловал и продолжал:

— Когда же это было — в год после поездки в Карлсруэ или в год после Бад-Эмса, ей тогда еще сшили дивное платье из белых кружев с цветком на талии, и она играла на пианино при лунном свете?

— Смейся, смейся, — сказала Соня. — Но какое же славное было время. Мамино здоровье нуждалось…

— Как же, как же, — вставил Вернер с издевательской серьезностью.

— Ш-ш! Подумать только, Эльзе, два раза в год мы ездили отдыхать, раз — летом, раз — зимой, и всегда в какое-нибудь живописное место, жили в большой гостинице…

— С красными бархатными коврами, зимним садом и чаем в пять часов à l’anglaise [7] На английский манер ( фр. ). , — сказал Вернер.

— Да будет тебе! — И Соня, совсем по-девчоночьи — весело, с вызовом, тряхнула головой. — Смейся, смейся, вот только, если б мы в тот год не поехали в Мариенбад, где бы ты был? — И, сразив этим аргументом сына, победно оглядела всех.

Вернер всплеснул руками, лукаво покачал головой.

— И кого же прелестная Соня Ротштейн встретила, отдыхая с папой и мамой в Мариенбаде, кого эта благовоспитанная, благонамеренная барышня встретила в Мариенбаде?

— Вернер, ты сегодня просто несносный. — Соня сияла — так была счастлива.

— Да-да, они всегда, — сказала миссис Готлоб, — смеются над родителями. — Она снова потянулась ущипнуть Вернера за щеку, но он успел увернуться.

— Вот что странно, — сказал мистер Лумбик: он не поспевал за ходом беседы. — Я жил во многих гостиницах, но нигде не видел красного бархатного ковра.

— Рассказывай дальше, Вернер! — попросила Эльзе. — Я хочу знать историю их романа от начала до конца. — Ее пухлые щеки разгорелись — она обожала романы, и даже теперь, старой девой под пятьдесят, жила надеждой и ожиданием.

— Эльзе, ну зачем ты его подзадориваешь? — одернула ее Соня.

— Нет, пусть мне расскажут, что надо знать барышне, когда она едет отдохнуть в Мариенбад. Что, если нам поехать не в Сен-Морис, а в Мариенбад, а, Соня? Кто знает, что там приключится — с тобой при твоей красоте, и со мной при моих десяти тысячах? Нельзя пропускать такой шанс! — Она пихнула Соню локтем в бок и сморщила круглое, как яблоко, личико в гримасу, изображающую блаженство.

— Так я вам скажу и еще что-то странное, — сказал мистер Лумбик. — Вы не поверите, но я никогда не ездил отдыхать.

На этот раз ему удалось привлечь к себе внимание.

— Никогда не ездили отдыхать! — вскричали хором Соня и Эльзе, а миссис Готлоб сказала:

— Это что, очередная ваша шуточка, Лумбик?

— Нет, это так. В Вене, ну зачем мне было ездить на отдых? Моя жизнь и так была отдых.

— Да-да, мы знаем, что это был за отдых, — сказала миссис Готлоб.