Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

Они сидели и болтали почти до рассвета. Виктор и Вера рассказали о себе. О том, как они познакомились и полюбили друг друга, об их жизни и любимой работе. Штефан так же хотел рассказать о себе, но пришло осознание того, что он остался без копейки в кармане и не знал, что будет далее.

– Ты не переживай так сильно. Если нужно будет, то насобираем тебе денег на обратный билет. Ты расскажи лучше, куда тебе точно нужно? Как-то всё несколько раз начинали этот разговор, но ни разу не договорили до конца. К кому ты едешь?

Штефан призадумался и, ещё не понимая, как он будет действовать далее, выдавил из себя:

– Я прямо и не знаю даже теперь, как быть, ведь без денег остался. Но думаю, что в любом случае я пока возвращаться не собираюсь. Я не смог попасть на похороны моего деда, его недавно похоронили, но считаю нужным попасть на его могилу и встретиться с его соседом. Мне, видимо, необходимо каким-то образом добраться до немецкого или швейцарского посольства или консульства.

– Таких организаций у нас вблизи, мне кажется, нет, – неуверенно поглядев на Веру, сказал Виктор, – но это мы завтра узнаем. У нас, в соседнем доме, знакомая в овире работает, может, она знает или подскажет чего. А в крайнем случае в понедельник в милиции узнаем. Они-то должны в любом случае помочь. Это их работа. Так где же твой дед жил? Ты о Кучерле говорил! Там или в том регионе?

– Да, там деревня есть, Усть-Улаган, возле этой деревни в лесу, неподалёку. Трудно мне объяснить, один раз я там только был. А как попал туда, не знаю. Ну, это очень длинная история.

– Даа… – протянул Виктор. – Хочу туда не знаю куда, – вновь глядя на Веру, произнёс он. – Дела-а-а! Помочь придётся человеку. Как ты отнесёшься к тому, если я его отвезу туда? У меня ещё отпуск есть, пять дней. Не расстроишься, если оставлю тебя на пару дней? – вновь обратился он к жене.

К заимке они подъезжали уже поздно вечером, и в лесу, где находились два старых и слегка осевших деревянных дома, располагавшихся в паре километров от близлежащей деревни, Виктору приходилось напрячь все свои водительские способности. Дорога от деревни до заимки представляла собой две, глубоко продавленные в лесной почве тракторные колеи, но было заметно, что даже трактор не ездил здесь уже очень давно, так как в низине, перед подъёмом, то, что называлось дорогой, местами заросло молодым кустарником и высокой травой. От движения по высохшим отпечаткам тракторных колёс, создавшим труднопреодолимые ухабы для легковушки, иконка с образом Спаса Нерукотворного, висевшая на зеркале заднего вида, кружилась и прыгала из стороны в сторону, ударяясь уголками о зеркало. Ветви кустарника, возвращавшего своё жизненное пространство в лесу и отвоёвывавшего его назад у человека, который редко пользовался выделенной ему лесом полосой дороги, царапали бока машины. В салоне «жигулей», которые Виктор очень любил, скрежет усиливался, и создавалось впечатление, что ветви и сочная жёсткая трава соскребут весь лак с боков. Глядя на заброшенность местности, Штефан начал сомневаться в том, что на заимке ещё кто-то живёт, и встревожился из-за перспективы увидеть пустые, заброшенные дома: «Что тогда? Где искать Муклая? Перед Виктором будет неудобно, такой путь проделал человек впустую». Боковым зрением, несмотря на тряску, он непроизвольно встречался взглядом с ликом Спаса, который, как ему казалось, смотрел на него как-то не по-дружески. «Что за икона такая, мрачная?» – держась за ручку двери, удерживая себя в плавающей по кочкам машине, думал Штефан.

Напрягая весь свой зрительный потенциал, Виктор не отрывал взгляда от освещённого светом фар пространства, называемого дорогой. Казалось, что он, вытянув шею почти к самому лобовому стеклу, пытается забросить взгляд вперёд, под самые колёса машины, чтобы разглядеть лучшие возможности для продвижения. Но, несмотря на концентрацию взгляда, он изредка, на доли секунды, успевал бросить взор на иконку. Это было его давней привычкой. Перед началом пути он всегда обменивался взглядом со Спасом Нерукотворным и считал его своим покровителем. Может быть, это являлось одной из причин, по которой он никогда не имел дорожных неприятностей. Дорога пошла на подъём и выровнялась. Исчезли глубокие колеи, и ехать стало намного легче. В свете фар мелькнули силуэты построек и ворот, означавшие конец пути.

– Всё, Штефан, расслабься! – улыбаясь и с облегчением вздохнув, глядя на своего иностранного гостя, произнёс Виктор. – Надеюсь, не спят хозяева, или кто тут у тебя, дед?