Юлия Монакова - Три девицы под окном

– Нелька не смогла приехать, – Ася виновато улыбнулась. – У неё сейчас в колледже самая горячая пора, зачёты принимает. Но обещала вырваться к тебе на каникулах, после Нового года.

Рита прикрыла глаза. Новый год… Чёрт бы его побрал. От того, что несчастье произошло с ней именно в период предпраздничной суматохи, оно воспринималось куда больнее и острее. Невыносимо было наблюдать за чужими сияющими лицами, за украшенными ёлками в коридорах больницы, за иллюминацией на улице, которую она видела через окно палаты, даже не вставая с кровати. А ещё невыносимее были звонки, sms и сообщения в соцсетях от бывших сокурсниц, учениц и коллег – сплошь поздравления с наступающим и пожелания чудес, счастья, «сбычи мечт» и прочих житейских радостей. И ведь нельзя было игнорировать эти послания – приходилось, стиснув зубы и глотая слёзы, вежливо благодарить и сыпать дежурными пожеланиями…

– Отключи телефон, – посоветовала Ася серьёзно. – Мало ли, может, ты уехала куда-то на праздники. Ты вовсе не обязана рассыпаться ни перед кем в ответных любезностях.

С соседней койки, кряхтя, поднялась молодая женщина с огромным животом и, переваливаясь уточкой, направилась к выходу. Ася с Ритой проводили её глазами. Затем Ася бросила на подругу быстрый внимательный взгляд и отметила, как та смотрела на этот круглый беременный живот – алчно, с тоской, с лютой завистью.

«Какой же это идиотизм, – сердито подумала Ася, – когда в одной палате лежат и роженицы, и абортированные, и потерявшие детей…»

– Так глупо, – словно прочитав её мысли, заметила Рита, – что аборты делают прямо здесь. Мне по жизни, в общем-то, всегда было наплевать, кто и как распоряжается своим телом и своим потомством, это их дело. Но… хоть бы их в каком-то другом месте резали, что ли. А то с одной стороны – вереница пузатеньких будущих мамочек, с другой – мы, бедолаги, после выкидышей или замерших беременностей, и тут же – нарядная хихикающая очередь на аборт!

– Ну уж… прямо-таки нарядная, – пробормотала Ася в замешательстве.

– Клянусь тебе! Они там все при макияже-маникюре, с уложенными в парикмахерской причёсками, – с жаром воскликнула Рита. – На аборт – как на праздник! Самое абсурдное, что даже на двери операционной наклеен цветной Дед Мороз. Для поддержания боевого настроя, что ли? «Кто был хорошей девочкой – тот получит от доброго дедушки подарок…»

Ритин запал внезапно иссяк, и она откинулась на подушку. Ася обеспокоенно пощупала её лоб – нет ли температуры.

– Тут нормально кормят? – спросила она подругу. – Скажи, что тебе можно есть, я куплю и вечером принесу. У меня поезд только ночью уходит. Чего бы тебе самой хотелось? Сладенького? Пирожных, фруктов? Наверное, лучше свежие витамины, да?

– Ничего не хочется, – отозвалась Рита, не открывая глаз. – Эта больничные стены обрыдли до невозможности. Скорее бы уж выписали…

– Ой! – спохватилась Ася. – Вот я идиотка, чуть не забыла!

Она зашуршала пакетами и выгрузила на тумбочку возле Ритиной кровати большой термос.

– Куриный суп! – торжественно продекламировала она, точно речь шла об омарах под соусом бешамель. – Надеюсь, горячий ещё. Вчера весь вечер специально для тебя готовила, а потом сразу на «Стрелу» – и в Питер! Да ты попробуй, попробуй… где тут у тебя ложка? В тумбочке? Язык проглотишь, я отвечаю!

Она действительно отыскала ложку и попыталась накормить Риту, как маленькую, аккуратно держа салфетку под её подбородком, чтобы ни одной капли не упало мимо, и после каждого глотка вытирая ей рот. Подруга растрогалась до слёз.

– Спасибо тебе, Аська, – прошептала она, не надеясь на голос. – Я этот твой суп никогда не забуду. И правда, очень вкусно…

– Тут ещё на обед осталось, – деловито сообщила Ася, завинчивая крышку термоса. – Обязательно поешь. А на ужин я тебе что-нибудь соображу, как и обещала…

– Что бы я без тебя делала, – с признательностью произнесла Рита. – Ещё накануне сдохнуть хотелось, тощища такая – хоть на стенку лезь. А ты приехала, и сразу полегчало. Правда…

– А что Олег? – осторожно спросила Ася. – Он тебя хотя бы навещает?

Ритины губы искривились в странной короткой усмешке.

– Ну, что ты. Как можно! Он же у нас – человек творческий. Ему отрицательные эмоции и вообще любые незапланированные волнения противопоказаны. А тут – больница, стресс, кровь, боль, страдание… пусть даже чужое. Нежная душа Олега такого просто не вынесет. А ну как вдохновение его покинет, разве мир сможет пережить такую утрату?