Эндрю Хёрли - Лоуни

— Насчет заблудшей овцы?

— Да. Ишь, раз ты помнишь это, значит, ты точно еще не проклят на веки вечные.

Отец Бернард двинулся вокруг камня, нащупывая, за что ухватиться, потом подтянулся и влез на самый верх. Уперев руки в бедра, он оглядел пейзаж, а затем его внимание привлекло что-то под ногами.

— Эй, Тонто, — позвал он. — Лезь сюда.

Он опустился на колени и принялся водить пальцами в наполненной водой выемке. Потом озадаченно посмотрел на меня.

— Это буллаун, — сказал он. — Мальчишкой я видел такой у нас на ферме…

Он снова взглянул на меня, взял мою руку и прижал пальцы к краям выемки.

— Чувствуешь, как гладко? Это не вода прорезала. Это вырезано человеком.

— А для чего, преподобный отец?

— Такие вырезали лет сто назад, чтобы собирать дождь. Тогда считали, что, когда вода не касается земли, она обладает магическими свойствами.

Он поднялся и вытер руки о куртку.

— Бабушка заставляла коров на нашем поле пить из него. А если у меня случался жар, она вела меня к нему и купала в воде, чтобы вылечить меня.

— И получалось?

Священник глянул на меня, нахмурился, потом коротко рассмеялся:

— Нет, Тонто, не получалось.

Он слез вниз. Я уже собирался сделать то же самое, как увидел, что на дороге внизу остановился «лендровер». По кресту на дверце я определил, что это была машина Клемента, но самого его в машине не было.

Два человека на переднем сиденье повернули головы в мою сторону, хотя трудно было сказать, смотрят они на меня, на «Якорь» или на рощу позади дома. На что бы они ни смотрели, даже с этого расстояния было видно, что это те двое, которых накануне отец Бернард просил помочь. Один был похож на быка, второй был с собакой. Паркинсон и Коллиер.

— Что это был за шум ночью, преподобный отец? — спросил я.

— Между нами, — отвечал он, — я не слышал ни звука.

— Но вы сказали, что это фермеры.

— Я малость приврал.

— Вы солгали им?

— Слушай, Тонто, я просто старался уверить их в том, что им не грозит быть убитыми в собственных постелях. Ты идешь?

— Да, преподобный отец.

Я оглянулся на «лендровер», и мгновение спустя автомобиль тронулся, выпустив струю серо-голубого дыма.

Когда я вернулся, Хэнни по-прежнему спал. Мать все еще не простила его, и поднимать его, одевать и возиться с его головной болью было ей не по силам. Поэтому она позволила брату оставаться в постели, пока сами они отправились в церковь на мессу благословения елея и обряд омовения ног. В комплекс мероприятий по подготовке Хэнни к обители это не входило, и если он придет, то только все испортит.

— Но не давай ему бездельничать целый день, — перед уходом предупредила меня Мать, взглянув наверх.

— И не балуйтесь, — напутствовал Родитель, сдергивая кепку с вешалки и помогая Белдербоссам выйти.

Я проводил их взглядом, а когда закрыл дверь и повернулся к лестнице, Хэнни уже стоял наверху на лестнице. Он тоже ждал, когда взрослые уйдут. Теперь мы можем наконец пойти на побережье. Можем покинуть их мир и обрести собственный.

С того самого момента, как было решено снова отправиться в «Якорь», я много раз мысленно репетировал эту прогулку на побережье, стараясь воссоздать в памяти дорогу и все то, что я сумел когда-то увидеть на другой стороне. Мне вспоминался одинокий кривой боярышник, нависающий над дорогой, похожий на человека, выжившего в кораблекрушении, когда, шатаясь, он выбирается на сушу, истерзанный и сломленный морем. Я представлял, как ветер, проложивший себе путь через камыш, подернул рябью черные воды, как он задерживает в нерешительности море между дюнами.

Это был реальный мир, такой, каким он и должен быть, а не тот, погребенный в Лондоне под тяжестью залитых бетоном торговых площадей и улиц с нескончаемыми рядами цветочных ларьков, всевозможных офисов, букмекерских контор, скрытый за фасадами торговых центров, школ, пабов и игорных залов.

В Лоуни жизнь протекала так, как должно. Ветер, дождь, море существовали здесь в первозданном виде. Природа была в ладу с самой собой. Процессы умирания и возрождения происходили здесь без чьего-либо участия. Кроме моего и Хэнни.

Когда мы подошли к подножию дюн, то свернули с дороги и скинули сапоги, чтобы ощутить холодный песок под ногами.

Я повесил винтовку через плечо за спиной и помог Хэнни подняться. Он непременно пожелал взять с собой школьный ранец с чучелами крыс и теперь продолжал соскальзывать вниз, прорезая ногами глубокие борозды в песке.