Дэвид Лодж - Для англоманов - Мюриэл Спарк, и не только

Несмотря на подчеркнуто легкомысленный тон, в романе Мюриэл Спарк «Передел» рассматривается весьма интересная тема — но что это за тема, станет понятно, только когда читатель с большим удовольствием и некоторым нетерпением прочтет добрую половину книги. Ровно на сто двадцать шестой странице загадочные аллюзии уступают место констатации факта, и Мюриэл Спарк сообщает нам, что эта книга о деньгах. В нескольких блистательных абзацах она описывает перелом, наступивший в мировой экономике в 1973 году из-за роста влияния арабских стран-поставщиков нефти и угрозы глобальной рецессии: «Но этим, в общем, умным людям и в голову не могло прийти, что меняются сами понятия денег и собственности и грядут <���…> такие перемены, которой не смогли бы предвидеть даже Карл Маркс и Зигмунд Фрейд». Всю вторую половину романа герои пытаются отвратить эту перемену или приспособиться к ней, а в драматичной финальной сцене Мэгги, наконец, ее принимает.

Уже сам выбор темы заслуживает восхищения. У Мюриэл Спарк отлично получается писать о деньгах без цвета, вкуса и запаха, в бесконечном потоке иероглифов, пересылаемых из одной части света в другую. В комическом эпизоде ближе к концу романа она поднимает тему богатства и христианства. Хьюберт Мэлиндейн, любитель оккультизма и шарлатан, называет себя потомком богини Дианы — Дианы Немийской, Дианы Эфесской — и создает языческий культ, в который вступают доверчивые священники и многие другие. На очередной встрече Братства начинается оргия, и тихий голос английской гувернантки едва слышен, когда она предостерегает нас, что «культ Дианы — всего лишь ремесло серебряников и прибыльное дело. Христианство должно было положить этому конец, но не смогло».

Разумеется, выбранная тема слишком обширна, чтобы охватить ее в одной книге, но после скудных тем тоненьких романов «Сиденье водителя» и «Не беспокоить» этому можно только радоваться. В «Переделе» многие вопросы остаются без ответа, но, чтобы задать их, нужны смелость и решительность. Мюриэл Спарк не пытается сделать вид, что понимает сложившуюся экономическую ситуацию, что, впрочем, не мешает писательнице шутливо размышлять об отдельных ее проявлениях, и не говорит, чего ждать от новой эпохи, наступившей в 1973 году. Всеведение, которое так легко давалось Спарк в более ранних книгах, начало таять. Однако не все потеряно. Говоря о юной итальянке-националистке, она замечает: «Если бы Летиция Бернардини знала, что готовит грядущее, то со всем юношеским максимализмом ошибочно решила бы, что в жизни нет смысла». В этом «ошибочно» мелькает искра былой уверенности Спарк, но эта уверенность зиждется скорее на надежде, чем на циничной проницательности. Дойдя до середины романа, автор будто бы внезапно осознает, что с наступлением экономического спада ее излюбленные приемы тоже обесценились и потеряли смысл. Палладианские виллы, фешенебельные гостиницы и шикарные квартиры, уставленные стульями эпохи Людовика XIV, себя изжили; миллионеры, слуги и нахлебники утратили прежний эффект; не срабатывают и туфли от Гуччи, часы от Булгари, полотна Гогена и сверкающие «порше» — нужны новые декорации, новые действующие лица и новый реквизит.

Есть ли в этой новой суровой действительности место изяществу и блеску? Как поведет себя Мюриэл Спарк? Замаскируется под нищенку, подобно Мэгги Туллио-Фриоле, и выучит парочку новых трюков? Стряхнет с себя публичный образ и откажется от ослепительного стиля, который временами походит на смирительную рубашку от-кутюр? Весьма трудно восхвалять простое будущее и христианскую мораль в витиеватой прозе. Любопытно будет почитать следующие произведения Мюриэл Спарк.

New York Times Book Review. 1976. October 3

Новый роман госпожи Спарк больше, чем на что-либо другое, походит на паутину, искусно и проворно сотканную из тончайших, едва заметных нитей. Закрепленная в нескольких жизненно важных точках, свисает она, отделенная от суровой реальности обычной жизни и являет собой неземной красоты устроение, при котором промежутки между нитями почему-то столь же значимы, как сами нити, хотя они, эти промежутки, никак не описаны. Кажущаяся уязвимой паутина по-своему прочна и прекрасно приспособлена к цели, а именно к тому, чтобы опутать читателя.

Действие романа «Мисс Джин Броди в расцвете лет» развивается в Эдинбурге 30-х годов вокруг группы школьниц, которых выбрала и пестует эксцентричная, с невероятным самомнением учительница, именем которой назван роман. Мисс Броди придерживается весьма оригинальной, а порой и разрушительной теории и практики воспитания, но вплоть до предательства одной из девочек из той самой когорты ей удается противостоять попыткам директрисы уволить ее с работы. В романе случаются перепады во времени, например, когда ученицы предстают перед нами взрослыми, а мисс Броди мнится им далекой и в какой-то степени даже трогательной. Но основное внимание уделено девочкам в период их созревания и ранней юности, когда мисс Броди почитается ими за центр Вселенной. Изящно непоследовательный стиль госпожи Спарк и ее острый, всевидящий взгляд словно созданы для того, чтобы передать тот всеохватный любопытный и беспощадный взор, каким смотрит школьница на открывающийся ей мир. Вряд ли стоит добавлять, что роман порой необычайно курьезен. Так, запоминается письмо, якобы от мисс Броди к ее любовнику, составленное двумя девицами из забавно переплетенных клише, почерпнутых из британского таблоида «News of the World» и сентиментальных романов.