Матиас Фалдбаккен - Ресторан «Хиллс»

– Значит, не мне одной демонстрируют эту великолепную капусту?

– Анна хотела нарисовать ее.

– У меня не получится, наверное, точь-в-точь ее нарисовать, – говорит Анна.

– Рисунок просто классный, не буду вам мешать, – говорит Дама-детка.

Анна машет ей рукой.

– Сладкая какая! – говорит Дама-детка и машет ей в ответ. – Она со мной заигрывает. Ты со мной заигрываешь, Анна?

Ну, это уже грубо. Анна не заигрывает. Дети не «заигрывают», что бы ни утверждали их мамаши и прочие дамочки. Если уж кто и заигрывает, так это Дама-детка. Флиртует и обольщает, даже когда ей не требуется никого соблазнить. Есть в Даме-детке некая странность. Издали они кажется ангелом, если подойти вплотную – дьяволом. Она возвращается за столик Селлерса и усаживается рядом с Блезом. Вот ведь черт, никуда от нее не деться.

– Молодец, Анна, тебе прекрасно удалось изобразить узор на капусте, – говорю я.

– Но ведь его невозможно нарисовать точно, как есть?

– Посмотри, у тебя видно, как эти бесконечные конические фигуры, переходя одна в другую, выстраиваются в спиральные формы и то углубляются внутрь, то образуют выступы над поверхностью. Мне кажется, это просто здорово, Анна.

Дама-детка снова встряла в общий разговор. Не знаю даже, как описать впечатление, которое она производит. Складывается ощущение, будто самые «простые» вещи даются Даме-детке наибольшим трудом и скрежетом зубовным. Самые «человеческие» выполняются наиболее механически. Дама-детка оптимистична, позитивна, довольна, воодушевлена, весела. Иными словами: она страдает.

– А эта тетя кто была? – спрашивает Анна.

– А, это знакомая Грэхема. Того старого красивого дяденьки, который всегда сидит за столиком 10.

– Она приятно пахнет.

– Всё, что есть конкретного в этом мире, скрылось между полупопиями Дамы-детки, вот какая мысль пришла мне в голову, – говорю я.

– Хe-хe-хe, – смеется Анна. – Дама-детка?

– Да, Дама-детка. Еще пара минут, и я несу твой ужин.

Что за диковинная сцена разыгрывается за столиком Селлерса? Обсуждают рисунок, и, похоже, Селлерс очень им заинтересовался. Но удивительным образом он ухитряется понять все совершенно неправильно, что и демонстрирует, подробно расспрашивая о том, откуда на листе взялись линии восковым мелком. Блез поясняет, что Гольбейн, разумеется, не пользовался восковым мелком. Но Селлерс продолжает талдычить свое. Восковые мелки такая удобная вещь, говорит он, ими даже под водой можно ставить метки. Я не раз покупал восковые мелки в «Товарах для дайверов» на острове Кармёй. У них там хороший выбор, практичные и недорогие упаковки по дюжине штук. Блез поправляет: рисунок едва заметно заштрихован цветным мелом. Восковым мелком такого добиться невозможно. И думаю даже, что вряд ли у них в то время были восковые мелки, говорит он. Возможно, масляная пастель? Я не о масляной пастели говорю, Блез, парирует Селлерс. Находясь в здравом уме, нельзя в одном и том же предложении употребить слова «Гольбейн» и «масляная пастель», так ведь? Это же полнейший вздор. Еще в строительном супермаркете «Хансмарк» продаются восковые мелки. В «Хансмарке»? – удивляется Блез. Да, в «Хансмарке», есть у них там такие карандаши, называются «Лира». Ими на любой поверхности можно рисовать. Даже на пыльной, необработанной, замасленной или мокрой. А сбоку на упаковке, на крышке, даже приделана точилка. Мне что-то кажется, что мы о разных вещах сейчас говорим, вразумляет Блез. Вы, похоже, о плотницком карандаше нам рассказывали, говорит Хрюшон. Трудно себе представить, чтобы бумага в то время выдержала бы подобный инструмент, говорит Селлерс. В XVI веке бумагу проклеивали? Нет, не уверен, говорит Блез. Ну вот, видите, говорит Селлерс. Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. А не опрокинуть ли нам еще по одной? Отчего же, с удовольствием, говорит Хрюшон. Он обращается к Даме-детке: «А ты выпила свою порцию?» «А что, не надо было?» – откликается Дама-детка. Ну конечно, надо! Тогда всем еще по одной, говорит Блез. Непременно, говорит Селлерс. Еще по стопарику нам сюда!

– Еще по стопке, – говорю я.

– Опрокинем еще по стопочке, – говорит развеселившийся Блез.

– Несите нам стопарики, – говорит Селлерс.

Дама-детка приподнимает лицо.

– А мне амаретто не принесете? – говорит она.

– Обязательно, – говорю я.

– Спиртное, настоянное на фисташковых орешках, ничем не испортишь! – говорит Селлерс. – Хороший выбор.

– На фисташках? – говорит Блез.