Алексей Федорочев - Мажор

- Но ведь работало же! - возмущенно указал он на вынутый участок.

- Я тебя не учу шпионов ловить, а ты меня не учишь рунам! - все еще заведенный отрезал я, перейдя в запале на "ты", - Это всего лишь времянка, через день бы рассыпалась! Сейчас буду уже нормальный ремонт делать, терпи!

Шокированные охранники смотрели то на полуголого шефа, то на меня, не зная, что предпринять. И с такими же удивленными рожами вышли, повинуясь его властному жесту.

- Извините, - буркнул я, немного остыв, - Но впредь под руку не суйтесь.

- Ты похож на Петра Исаевича. Не столько внешне, сколько манерами, точнее их полным отсутствием! - выдал старик, опускаясь обратно на диванчик.

- Были у Петра Исаевича манеры! - и тут же прикусил язык, останавливая следующую фразу. Чтобы хоть как-то вывернуться, продолжил другим, - Если он десять лет придворным артефактором оттрубил, с императорской семьей за стол садился, то не мог неотесанным мужланом быть! И я уже извинился!

Получив через еще четыре часа доведенный до ума протез, в противовес мне старик взбодрился. Я же обессилено растекся на неудобном рабочем стуле. Сейчас меня можно было брать тепленьким - никаких сил на сопротивление не осталось. Из-под прикрытых век наблюдал, как заказчик, улыбаясь, одевается, вовсю пользуясь искусственной конечностью.

Все той же полноценно работающей рукой старик вернул на стол убранные в процессе ремонта пачки денег. Как мастера меня порадовала и общая слаженность движений, и сам жест: приятно, когда твой труд оценен по достоинству.

- Уважаю твое желание не знать имен, но все же возьми, - он вынул из кармана и протянул мне прямоугольник визитки, - Многие молодые мастера на первых порах не гнушаются покровительством, тебе тоже может пригодиться.

Я равнодушно проследил за скольжением визитки по столу. Скромненько и со вкусом: Соколов Анатолий Иванович. И телефон. Ни титула, ни звания, ни места службы. Точно из разведки!

Проводив глазами посетителя за дверь, порадовался тишине внизу - заведение уже закрылось. Нашарил в кармане кастет, со вздохом собрался и снял себя со стула. Оставлять Рульку безнаказанным за такую подставу я не собирался.

- Мин херц?.. Мин херц! Петька!!! - посреди Пассажа на меня налетел вихрь, - Петька, сукин сын! Живой!

- Сашка?!!

Прохожие. кто испуганно, кто улыбаясь, шарахались от нашей парочки, а мы, обнявшись, прыгали среди торгового зала, пороняв шапки.

- Какого черта ты ко мне не пришел?! - возмущался Саня, устроившись за столиком кафе, в котором мы расположились после окончания диких плясок и первого обмена бессвязными возгласами, - Ладно я, но есть же родители, дед, они бы помогли!

- Слишком быстро все завертелось.

- Тебя потом долго искали, по всем нашим прошлись не по одному разу. А что мы могли сказать? Праздновали, уехал... Жалко Петра Исаевича, - нелогично закончил он, положив руку мне на запястье.

Признательно кивнул, сжав Сашкину ладонь.

- До сих пор не привык, - ответил на его соболезнования, - Расскажи лучше, что потом творилось?

- Искали тебя, искали тех, кто это сделал. Ты уж прости, но мы все на пепелище посмотреть сбегали, там, по-моему, весь Николаевск побывал, - дернул плечом, чужое досужее любопытство неприятно кольнуло, - Хоронили Петра Исаевича в закрытом гробу, положили рядом с женой, мамой твоей. Ты не думай! - поспешил он меня заверить, - Вершинин все по высшему разряду организовал! Даже от императора представитель был! Речи, венки, прощальный салют... Всем городом провожали, а уж школа наша, наверное, всем составом присутствовала. За тебя очень переживали...

- Нашли?

- Кого?.. А, понял. Не знаю. Я ведь вскоре уехал сюда - университет, экзамены, учеба. Отца тоже той осенью перевели, родители теперь в Нарве, с Николаевском связей не осталось. Кстати, Санчос же здесь! Его можно спросить! Он нынче на первый курс поступил, ему, оказывается, от фонда твоего отца приглашение на учебу пришло! Молодец парень! Не упустил шанс!

- Санчос?!

- Он самый! Надо будет с ним пересечься, он, может, больше знает!

В кафе просидели полдня, никак не могли наговориться, но внезапно понял, что рассказывать о себе отвык. Врать другу не хотелось, впутывать в свои дела тоже, на вопросы отделывался корабельными байками, создавая впечатление, что все полтора года пропутешествовал. Сам не знаю почему. Даже близким знакомством с Пустынным Ужасом не похвастался, а ведь Санька был из тех немногих людей, что оценил бы.

Из всей нашей компании в столицу переехали кроме Меньщикова и Панина еще двое, трое поступили в московскую военную академию, решив пойти по стопам родителей, другие остались в Николаевске. С Сашкой договорились на новую встречу в выходные, друг обещал подтянуть остальных товарищей. Увидеть их и хотелось и нет, пока сидел, слушая вываливаемые старым приятелем новости, пришло осознание: мы больше не друзья, а именно приятели. Пути разошлись, с высоты полученного жизненного опыта переживания Сашки по поводу учебы, гулянок и местных недоступных красавиц казались страшно детскими. Наверняка и Ромка с Димкой покажутся мне такими же беззаботными детьми, ноющими из-за пустяков. Из всех николаевцев я бы с удовольствием повидался с Санчосом, но вряд ли Меньщиков его позовет с собой - с деньгами у Панина всегда было негусто, и, сомневаюсь, что стипендия отцовского фонда дает разгуляться.