Кирилл Апостолов - Времена и люди

Они выгрузили багаж бай Сандо на чисто выметенную террасу отеля и тронулись в путь, по колено утопая в снегу. Впереди Ангел с мальчиком на своих могучих плечах, за ним Тодор с двумя чемоданами, сзади Милена. По такому снегу, да по нехоженой тропе! — ахали сотрудники отеля, вышедшие их проводить. Какой-то пожилой человек советовал верить только солнцу: чтоб было по левую сторону, только по левую сторону; парнишка — помощник официанта — сказал, что пойдет с ними показывать дорогу, но Тодор решительно воспротивился: сам ходил не однажды и дорогу знает хорошо.

Долго поднимались по крутому склону в сумеречной тени между прямыми, как телеграфные столбы, стволами елей, росших близко, одна к одной. Подъем кончился неожиданно: деревья вдруг расступились и перед ними раскрылось ровное плато. С радостью открыли они для себя, что день еще не кончился, что солнце стоит высоко. Ангел по-прежнему возглавлял колонну, Тодор, внимательно следивший за направлением, то и дело командовал: «Левее!» или: «Правее!» Милена отставала все чаще, и они все чаще останавливались, поджидая ее.

— Вот тебе зима! Вот и большой снег! Говорили ведь… И путевки были.

— А что тревожит? Все прекрасно, — не сдавалась она.

Следя за солнцем, чтоб было «все по левое плечо», через час с лишним борьбы с сугробами они дотащились до хижины; к склону горы прилепился новенький аккуратный дом, обшитый по низу еловыми планками.

Запылал в камине огонь, Андрейчо, напрягшись, подтащил к камину одно из плетеных кресел и протянул к огню закоченевшие ноги, а Милена нетерпеливо затопала по деревянной лестнице — посмотреть комнаты жилого этажа.

Через несколько минут она уже стояла на верхней площадке, сияя радостью. Он смотрел на нее и сам себе не верил — такая разительная перемена!

— Хочу в восточную комнату. Утром нас будет будить солнце!

Незаметно на поляну перед хижиной опустился вечер, и вскоре небо разом стало черным, чернее земли, на которой язычок керосиновой лампы был единственной точкой света в окрестных горах.

Уложив Андрейчо, они вышли на террасу. Звезды гроздьями рассыпались по небу, горизонт раздвинулся, кругом, насколько хватает глаз, и в невидимой бесконечности было так тихо, что слабый треск фитиля в лампе показался выстрелом. И опять тишина. Потом мрак наполнился едва уловимым на слух шуршанием, будто где-то далеко-далеко посыпался песок в карьере. Долго не могли понять, откуда идет этот странный звук. «Погляди сюда», — прошептала Милена, показывая пальцем на ель, наполовину видимую в свете окна. Вот оно что! Иголочки — не веточки, а именно иголочки, — еле заметно подрагивая, издавали чуть слышный звук позванивающего таинственного перешептывания.

Из-за высокого хребта выплыла луна. Ее лучи впились в воронку семковского небосклона, осветили противоположные вершины, а во впадинах, куда лунный свет еще не проник, снег словно бы залили синими чернилами. Вот откуда твой синий снег, скосил он глаза на жену. С утра можешь бродить по нему сколько угодно, никто до тебя не вступал в него, даже птицы, потому что здесь птицы не ходят по земле, как внизу, на равнине, здесь птицы перелетают с дерева на дерево: там для них и дом, и еда.

…И побежали дни в горах.

Каждое утро в густой, теплый полумрак комнаты вкатывался ярко-оранжевый апельсин солнца, только что взобравшегося на вершины гор. Потом приходил день с его сверкающими далями; снег на горах блестел так сильно, что приходилось все время прищуривать глаза. Затем наступал черед заката — золотисто-зеленоватая полоса горизонта, рассекаемая четкими силуэтами Рильских вершин, и уже к самому концу дня опускался сине-лиловый вечер, расползаясь над горами, как туман — над вспаханным полем.

Он вставал раньше всех, разжигал печку в комнате, потом камин внизу, и одинокая хижина, забравшаяся высоко в горы, наполнялась запахом сосны и лесного травяного чая.

Никаких туристов, ни одной живой души, как на необитаемой планете. На четвертый день они решили спуститься в Семково, в местный магазинчик. Пока рассуждали, идти ли всем вместе или лучше ему одному, появился бай Сандо с огромным мешком за плечами. Настоящий Дед Мороз! Его приход не только не разрушил их план, наоборот, ускорил его осуществление. Свинина, которой бай Сандо загрузил половину мешка, должна быть полита. Какая же парная свинина без подогретой виноградной! Или без красного вина! И он отправился по свежему следу.

Погода была все такой же ясной и безветренной, дни солнечные, ночи звездные. Утром по затвердевшему за ночь снегу идется легко и не страшно провалиться — наст выдержит, особенно Андрейчо с его двадцатью килограммами. Каждый день втроем отправлялись на короткую прогулку по окрестностям. Однажды заплутались и вместо двух обычных часов шли целых четыре, не смея передохнуть. Когда впереди сверкнула наконец красная крыша хижины, все трое разом закричали: «Ура! Мы дома!»