Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Конечно, так. Любой ребенок это знает.

— Ну, вот, женщина из романа знает, что он старше, но не замечает этого.

— Сейчас нет, — очень серьезно ответил он. — И еще какое-то время. Надеюсь, даже довольно продолжительное. Но тем не менее, этому мужчине шестьдесят три. В любой день, в любую секунду он может вынырнуть из пустоты — в отделении интенсивной терапии после тяжелого инфаркта.

— Инфаркт может случиться у кого угодно и в двадцать лет, — сказала она.

— Но в шестьдесят три шансов больше. И потому это уже не сентябрьская история, а октябрьская. Или даже ноябрьская.

— Это очень просто может быть майской историей для них обоих, — в романе, конечно, — когда одному все предельно ясно о другом.

— Я действительно так думаю. Ведь любовь — это нечто светлое, радостное, прекрасное! И она будет у нас с Филиппом, я знаю!

— Мне пришел в голову еще один аргумент, — сказала она вслух.

— А именно?

— А именно — только пожилой мужчина может понять такую женщину, как Изабель. У нее сложности с мужчинами-ровесниками и с теми, кто моложе ее, потому что эти мужчины либо не являются личностями, либо так слабы и неуверенны в себе, что не могут смириться с тем, что эта женщина сильнее их. И тогда начинается борьба, противостояние. Наоборот, мужчина с опытом, которому общение с такой женщиной в радость, может ей помочь. Филипп, для твоей героини это — самое замечательное, самое прекрасное. Это и есть любовь — когда мужчина принимает меня такой, какая я есть. Все это, безусловно, относится к твоей героине.

— Разумеется, Изабель, — ответил он.

— Если мужчина понимает ее во всем, — продолжала она. — Понимает даже, почему она так любит принимать душ…

— С гелем для душа фирмы «Эменаро», — вставил он.

— Да, и даже ее приверженность к косметике фирмы «Эменаро»! И понимает, почему она носит такие платья. И что иногда ей хочется побыть одной. И все ее маленькие и большие особенности. Твой герой, Филипп, радуется всему этому вместе с ней. Так разве она не должна его любить? Конечно, это всего лишь советы, Филипп. Но женщина в тридцать два года знает, о чем говорит. Так что можешь принимать мои советы всерьез. Этот твой герой должен принимать широту натуры, веселость и взбалмошность, и все особенности этой женщины. И это никогда не сведется к борьбе за власть. Писатель в твоей книге может сказать: «Я кое-чего достиг: в своей профессии я — мастер!»

— Это может сказать и моя героиня, — возразил он. — Эта переводчица из романа. Она имеет право сказать: «В своем деле я — профи. Работаю хорошо и охотно. И все-таки я женщина. И ничего не имею против роскоши».

— Она абсолютно не имеет ничего против роскоши, — подтвердила Изабель.

Эта «проба пера» превращается во что-то странное — мы все обыгрываем, примеряя на себя.

— Верно, — говорит Г., хотя эта строка диалога должна бы быть моей. — Естественно, она много работает, и может позволить себе все: хорошую квартиру, красивую одежду. Она привыкла останавливаться в первоклассных отелях. В этом — вся она. Она работает потому, что не мыслит себя без работы, а поэтому имеет право распоряжаться собственными деньгами так, как ей это заблагорассудится.

— Точно так же, как пожилой мужчина, — продолжаю я свою партию. — И вот два таких типа встречаются. И он не должен ее заинтересовать? Она не должна менять свои взгляды и не должна встретить кого-то другого, одинокого, которому просто нужна женщина — неважно какая, лишь бы красивая, образованная и с хорошими манерами. У нее полно денег и комплекс Пигмалиона в придачу. Но мужчина в твоей книге — некто совсем иной. Он делает ее счастливой! Как это получается, Филипп? Ты думаешь, что ты справишься с этой любовной историей — при моей поддержке, само собой?

— Думаю, — отвечает он, смеясь.

Я тоже смеюсь, а он продолжает:

— Опять найдутся критики, которые напишут, что парень приукрасил конец света любовной историей.

— Конец света, — говорю я, — всегда приукрашивается любовной историей.

9 сентября 1988 года, в пятницу, около 17:00 с кладбища на Фландерштрассе выехал «мерседес» и двинулся по тихой пустынной дороге на Зонненберг в Висбадене. За ним следовал огромный БМВ. За рулем «мерседеса» сидела Валери Рот, рядом с ней — Маркус Марвин. Оба в трауре. «Мерседес» остановился метров за двадцать до дома 135-а, где Марвин снимал квартиру после того, как продал свою виллу.

Марвин вышел из машины и направился к остановившемуся БМВ. Жара и духота были в этот день невыносимыми. В БМВ сидели двое мужчин без пиджаков. Тот, что за рулем, опустил стекло перед подошедшим Марвином.