Леонид Хомутов - В сложном полете

…Небо чистое, чистое. Голубое и бездонное, словно его вымыли, вычистили и покрасили с утра… Народищу соберется в парке!.. Весь город!..

Из кухни доносятся знакомые с раннего детства щелчки, треск, «выстрелы» — топится печь. Слышатся глухие чавкающие звуки, шлепки теста, шум передвигаемой посуды, скрежет ложки или ножа о сковородку. Мерное, однообразное постукивание сечки о дно корытца — рубят мясо. Изредка громыхнет передвигаемая печная заслонка или по ней ударят невзначай деревянной лопатой, ухватом или сковородником. А то раздастся очередь ударов чугунной клюкой о догорающие дрова — головёшки. Или скрежет ее о под печи при загребании «жара» — углей в угол — «загнето». То неожиданно обрушится шип или треск брошенного на раскаленную сковороду сала или масла.

— Владимир! Леонид! — слышится из кухни мамин голос. — Вставайте! Завтракать пора! Самовар скипел!

Быстро умывшись, пересмеиваясь, усаживаемся за стол. По воскресеньям у нас всегда пир. Один возле другого разлеглись великаны пироги. На тарелках — горы шанег и пирожков, прозрачно-желтых кралек, бронзовых лепешек. Свернутые жгутики сахаристых булочек. И наконец, упругие калачи-кольца мучнисто-рыжеватого запашистого хлеба. Сожмешь его руками, а он, словно пружина, разожмется, расправится, будто его и не давили. Умеет мама стряпать!..

Папка во всем белом — в рубашке без воротничка, в парусиновых брюках и штиблетах сидит в простенке у золотисто-медного самовара. Отец среднего роста, худощав, с узким клинообразным лицом, с густыми русыми волосами, зачесанными назад. Под ними — широкий прямой лоб, лохматые брови, под которыми серые «колючие» глаза.

Напротив него, по другую сторону стола — Валя, восемнадцатилетняя выпускница школы, точная копия отца. Только волосы золотисто-пшеничные, да губы свежие, яркие.

Папка в хорошем настроении, как это всегда бывает в выходные. Часто шутит с Валей, называя ее уменьшительно-ласково Котей.

Валя на это возмущается. Мы с Вовкой поддерживаем папку.

— Да хватит вам! Что вас взяло? — шумит на нас мама, отрываясь от блюдца. — Будто нет другого разговора.

Мамочка у меня красивая. Нет! Нет! В самом деле! У нее длинные вьющиеся волосы, прямой нос, большие серо-зеленые глаза.

Справа от меня — Владимир. «Самый красивый в семье», — говорит Валя. Он походит на маму и получил от нее все самое лучшее. Стройный, даже худощавый, он от этого кажется выше ростом, чем есть на самом деле. Подстриженный под полубокс, он свою челку всегда зачесывает набок, так что она образует дугообразный валик над лбом. Яркие, алые четкого рисунка губы.

— Они у тебя бантиком! — часто говорит Валя. — Отдай их мне! Ты же не девчонка! Зачем парню такие красивые губы?!.

И наконец, я, сидящий между папкой и братом. Круглолицый, узкоглазый, с короткой шеей пухлячок. К моему великому огорчению, ни на папку, ни на маму не похож.

— В дедушку Якова! — всегда говорит мама, когда речь заходит о моей внешности. — Такой же широконькой и невысоконькой…

После завтрака мы с Владимиром отправились на открытие парка. Хоть и жарко, но Вовка в широких суконных брюках, заправленных с напуском в собранные гармошкой хромовые сапоги. Так одеваются все парни нашего города. По моде!..

На улицах группы празднично одетых, улыбающихся людей. И все идут в сторону парка. Женщины, особенно девушки — словно цветы. В ярких, пестрых платьях, цветастых кофточках видны издалека. Мужчины и парни, как и мы, в белых рубашках и темных или серых брюках.

Еще издали я увидел белый, тесовый забор, отгородивший лес от улицы. Забор был высоким, добротным, из массивных островерхих досок.

Через голубые арочные ворота мы прошли в лес… Да-а, наш лес был неузнаваем! На полянах и лужайках под раскидистыми шумящими кронами сосен и берез выросли павильоны, беседки, спортплощадки, веранды. Пешеходные дорожки, посыпанные красноватым песком, протянулись между ними.

Мы с Вовкой решили обойти весь парк, заглянуть во все его потаенные уголки.

В ларьках и палатках торгуют всякой всячиной. Всюду люди. Кое-где раздаются песни: «По военной дороге», «Легко на сердце», «По долинам и по взгорьям», «Дан приказ ему — на запад», «Если завтра война» и другие. Слышатся переливы двухрядок, бренчанье гитар, треньканье балалаек.

К нам подходят Мишка Мирон и Пашка Засыпкин. Оба тоже в сапогах «джими», в широких отглаженных брюках с напуском.

— Здорово, Квакин! — смеется Вовка. (Недавно смотрели фильм «Тимур и его команда»).