Лев Славин - Два бойца [сборник]

Тихон болезненно вскрикнул и опустился на землю. Бледность покрыла его лицо. Сквозь рубашку на плече проступило кровавое пятно. Он был ранен, но, разгоряченный боем, только сейчас почувствовал боль.

Товарищи положили Тишу на шинель и вынесли наружу.

Бой кончился. Немцы укрылись в третью и четвертую линии окопов. Русские оттянули войска назад. Не было смысла оставаться, так как завоеванная позиция не имела связи с соседними частями и опасным мешком выпирала из линии фронта.

Все же генерал Добрынин был доволен результатом боя. Как-никак это была победа с трофеями и пленными. На обратном пути русские попали под сильный огонь артиллерии и потеряли много убитыми и ранеными, что еще больше сообщило действиям с нашей стороны характер крупного и успешного дела.

Особенно доволен был Вонючий старик тем переломом в атаке, который произошел после того, как обезумевший от горя Тиша бросился в бой. В своем рапорте генерал представил этот момент как придуманную им тонкую стратегическую хитрость.

«Ложным отступлением, – доносил он в штаб армии, – мы выманили противника из его хорошо укрепленных позиций и внезапной диверсией с обоих флангов опрокинули и смяли его…»

Кроме того, генерал представил к награждению многих офицеров, особо отмечая случаи выдающейся храбрости, вроде подвига прапорщика Врублевского, собственноручно захватившего в плен командира неприятельской роты.

Что касается солдат, то здесь генерал для простоты приказал наградить крестами всех раненых. Однако оказалось, что раненых много больше, чем крестов. Тогда, стремясь к беспристрастию, генерал приказал наградить каждого третьего раненого, следуя тому порядку, в котором они лежали в лазарете.

Для этой цели был отряжен капитан Бровцев из штаба дивизии.

Капитан отправился в лазарет в сопровождении солдата, который нес большой ящик с крестами.

Тишу положили в крайней палате полевого госпиталя. Сестра милосердия перебинтовала ему плечо. Пуля прошла навылет, не задев кости. О такой ране можно было только мечтать. Близость женщины волновала Тишу. Он старался не смотреть на сестру. Она поправила на нем одеяло и посоветовала заснуть.

– Ты один у нас легкий, – сказала, она, – вся палата тяжелая.

Тиша улегся поудобней. Он вспомнил о Соломонове, но без горечи. Тише было хорошо сейчас. Покой, чистота, безопасность, сытный ужин, близкая награда. Это было почти совершенное счастье.

Для полноты его не хватало только табаку. У кого бы попросить? Все спят. Тиша посмотрел на соседнюю койку.

Там лежал человек с забинтованной головой. Тиша заглянул ему в лицо. Черные усики, закрытые глаза. «Где ж это я видел его?» – подумал Тиша. Нога человека тоже перевязана. Видно, она в лубке.

Тиша завернулся с головой в одеяло и тотчас крепко заснул.

Утром его снова перевязали. В палате было скучно. Тяжело раненные не разговаривали. Они или стонали, или забывались в полусне, или им было вообще не до разговоров. Сосед Тихона все время спал.

Тише очень хотелось курить. Кроме того, ему нужно было оправиться. Он стеснялся сестры и не пользовался судном. Она разрешила ему выйти. Он накинул шинель и вышел во двор.

Шел дождь, от немощеной земли поднималась свежесть. Приятно было вдохнуть воздух, не пропитанный йодоформом. В клозете Тиша разжился у ребят табачком. Вновь прибывшие рассказали ему новости: началась переброска частей на Юго-Западный фронт, летом, говорят, будут давать отпуска на полевые работы. Вонючий старик переведен с повышением в Петроград, прапорщик Врублевский тоже куда-то отчислился по собственной просьбе.

В общем Тиша провел здесь уютные полчаса, никуда не спеша, покуривая и болтая о том о сем.

Капитан Бровцев тем временем быстро продвигался сквозь палаты, раздавая кресты каждому третьему. Поручение это было ему неприятно, и он спешил поскорей закончить его.

Войдя в последнюю палату, капитан отсчитал третью от дверей койку и остановился возле нее.

– Тут никого нет, ваше благородие. – сказал солдат, сопровождавший капитана.

– Он вышел по нужде, – сказала сестра, – он сейчас придет.

– В конце концов это все равно, – сказал капитан, – они все герои.

Он перешел к соседней койке. Солдат растолкал Тишиного соседа. Тот проснулся и, увидев офицера, привстал, морщась от боли в поврежденной ноге.

– Фамилия? – сказал капитан. – Какой части?

– Двести восемьдесят первого стрелкового полка, шестнадцатой роты, рядовой Назаркин, ваше благородие, – сказал солдат.