Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Читали, – отозвалась бойкая блондинка из первого ряда.

– Ну, если отдел культуры заинтересовался, то это, наверное, лучший комплимент в адрес нашего гостя… Тема его лекции, пожалуй, сейчас самая модная. Речь пойдет об экономических законах… Пожалуйста, Александр Александрович. Можно и сидя.

– Не могу, привычка, – произнес Васильев, вставая из-за стола и медленно осматривая знаменитый Голубой зал «Комсомолки». – Давайте договоримся: лекции читать я не буду, а проведу с вами на эту тему беседу…

– А какая разница? – попросил уточнить Савельев.

– Видите ли, когда я читаю лекцию студентам, то обязан дать многие формулировки и определения – им это надо для экзамена. Некоторые из них записывают, зубрят и сдают, так и не поняв сути. В этой связи И.П. Бардин очень метко заметил, что разница между знанием и пониманием большая. Знание постигается памятью, а понимание разумом… А поскольку вам экзамены не сдавать, я попытаюсь объяснить сущность экономических законов в популярной форме, покажу необходимость их использования на практике. Многим из вас это может пригодиться: «мода», как вы, Юрий Борисович, сейчас выразились в отношении экономических законов, на них будет непреходящей…

– Однако нас учили, что в жизни нет ничего постоянного, все течет, все изменяется, – возразил из зала молодой человек.

– Прошу не перебивать лектора, – осадил его Савельев.

– Почему же, – не согласился Васильев. – Ведь мы отреклись от лекции – там реплики неприличны, а в беседе это можно и нужно.

Он внимательно оглядел присутствующих и после небольшой паузы продолжил:

– Представьте, что общество прекратило производство…

– Это трудно представить, – откликнулись в зале.

– Верно. Маркс пишет, что общество не может прекратить производство материальных благ, так же как оно не может прекратить их потребление. А если это так, то, пока существует человеческое общество, будет существовать и производство. Согласны?

– Конечно.

– А пока существует производство, будут существовать и экономические законы, так как они выражают отношения, которые складываются между людьми в процессе производства материальных благ. Но формы этих отношений, – обращаясь к юноше, подавшему реплику, продолжал Васильев, – «текут и изменяются». Экономическая теория должна не только и даже не столько фиксировать, фотографировать эти изменения, а главное – определять, предсказывать, как и почему будут и должны изменяться производственные отношения.

– Но ведь раньше у нас экономических законов не было? – уточнила девушка из отдела культуры.

– Законы были, но мы их игнорировали. А они независимо от нас действовали! Причем действовали далеко не в пользу производства!.. Последствия этого мы до сих пор ощущаем…

– А вы не могли бы сказать: кто и почему их отрицал?

– Многие, – вздохнул Васильев. – И это понятно. Ведь в двадцатые годы не считались и с политической экономией социализма как наукой, призванной изучать экономические законы. А потерявши голову, как вы знаете, о волосах не жалеют. Особенно активно против объективных экономических законов выступал Бухарин. Он утверждал, что они-де, мол, могут действовать только в стихийно-анархическом хозяйстве. Ему вторили другие экономисты двадцатых годов. Тогда считалось: при плановом хозяйстве экономические законы совсем устраняются, поскольку, дескать, производство носит здесь организованный характер. А возьмите известного советского экономиста Леонтьева. И он не избежал заблуждений. Ученый так выразился: говорить, мол, об объективных экономических законах социализма – значит говорить о горячем льде…

По лицам присутствующих Васильев понял, что они оценили образность этого сравнения.

– Против подобных взглядов тогда выступил Николай Алексеевич Вознесенский. «Есть мудрецы, – писал он в 1931 году в журнале „Большевик“, – которые говорят, что социализм не знает экономических законов: это по меньшей мере пустяки».

Однако и после признания в тридцатых годах политической экономии социализма объективные экономические законы не смогли занять должного места в науке и практике. Мешал широко распространенный тогда взгляд, согласно которому экономические законы «сознательно устанавливались государством». И знаете, какие «законы» имелись в виду? – выступающий сделал паузу. – Тут действительно трудно догадаться, – улыбнулся Васильев. – Так вот: в ранг экономических законов возводились планирование, индустриализация, социалистическая реконструкция сельского хозяйства, социалистическая организация труда и распределение общественного продукта, социалистическое соревнование… То есть под законами подразумевались первоочередные экономические задачи Советской власти и методы хозяйствования!