Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

Эх, Гриша, брат!!! Если бы он в тот момент мог подняться с могилы и увидеть, как зарабатывают себе на пропитание его родные, неуютно пришлось бы преступному миру региона, который уже давно позабыл о многих воровских заповедях, сделав акцент на мафиозные начинания. Да разве только в этом погряз Ростов, город, некогда входивший в первую пятерку воровских мегаполисов СССР? Но отожествлять, как я уже не раз убедился, никогда не следует. Чуть позже читатель поймет почему.

Я никогда не знал и не видел (кроме, как на фотографии, которую мне двадцать лет назад показывал Гриша «Грек» в зоне) ни жены, ни дочери уркагана. Но этот факт нисколько не мешал моим планам. Выяснив у Кабана все данные, которые мне могли бы пригодиться в будущем, на следующее утро я направился не на вокзал, как было мною задумано, а на берег Дона, в район, где проживали беженцы из Чечни.

Честно говоря, я никак не ожидал увидеть такое безобразие, которое предстало предо мной через час после того, как я покинул босяцкую хазу. Хоть я и повидал на своем веку немало «неудобств», но это было в неволе. А здесь! Бытовые условия, где-то на уровне первобытно-общинного строя. Постоянная сырость. Отсутствие питьевой воды, которую приходилось носить ведрами на расстояние в несколько километров. То же самое и туалет. Беженцам приходилось идти по этому поводу в город. Точнее, прежде чем возвращаться домой, делать это заранее. Что касалось малой нужды, то для этих целей существовал наспех сколоченный туалет, куда, из-за «сложности» его конструкции, ходили, как правило, в такое время, когда на город опускались сумерки.

Но это еще что! Недалеко от поселка из одноэтажных деревянных строений находилась мусорная свалка, которую при всем желании, если даже все вместе беженцы захотели бы очистить, сделать это было бы не реально, потому что жители близлежащих крупнопанельных домов, на протяжении многих лет привыкли выкидывать отходы быта именно сюда. Плюс испорченная рыба, которая также выбрасывалась на эту свалку рыбаками-браконьерами.

А тот факт, что с недавних пор здесь поселились люди, притом беженцы с малыми детьми, никого не волновал. Привычки горожан из красного совдеповского прошлого, видать, были намного сильней их нравственной и некоторой иной составляющей. А о браконьерах и говорить нечего.

Лишь одно обстоятельство, точнее, дар божий – ветер, который постоянно дул вдоль берега Дона, разгоняя тем самым вонь и смрад от близлежащих нечистот, все же как-то облегчал жизнь бедолагам, давая возможность этим несчастным хоть как-то переносить все тяготы дискомфорта, которые судьба почему-то обрушила именно на их головы.

«Хозяев» двухкомнатной хибары, дверь которую мог выбить даже ребенок, с утра я не застал. В принципе, я так и предполагал. За то у меня было время осмотреться вокруг и наметить дальнейший план действий. Я прекрасно понимал, что для того, чтобы Созия с Милицей поверили в благородства моих намерений, мне необходимо будет все мое мастерство рассказчика. Я бы конечно мог взять с собой Кабана, но, судя по его рассказу, как холодно они встретились и расстались с супругой Грека, решил не делать этого, а лишь обмолвиться о встрече. Да и то, при крайней необходимости. Тем более, отсутствие какой-либо радости при встрече не просто с земляком, естественно, исходила не от Кабана. Больше того, Кабан предложил ей посильную помощь, но она отказалась. Из чего можно было сделать однозначный вывод, что все то, что было связано с покойным мужем, точнее, с теми, кто был когда-то с ним в одной упряжке, было крайне неприятно Созии, да и дочери Гриши, скорее всего тоже.

Наша встреча состоялась вечером того же дня. Я её так почти и рисовал в своем воображении.

Дождавшись, когда сумерки окончательно опустились на город (во избежание всякого рода неожиданностей), я подошел к хижине и тихонько постучал в дверь. В одной руке я держал букет из, сине-черных, бархатных болгарских роз, а в другой, полиэтиленовый пакет, в котором была большая коробка дорогих шоколадных конфет, две банки такого же дорого кофе и несколько пачек самого что ни на есть качественного чая, который я смог найти.

– Входите, открыто, – почти тут же услышал я в ответ на мой стук.

Это был приятный женский голос, который тут же напомнил мне Монику, в «Диком сердце». Но я, к сожалению, не знаю, и по сей день, кто ее дублировал.

Дверь действительно была не заперта. Переступив порог, я оказался в крохотном помещении, которое, судя по утвари, служило домочадцам кухней и прихожей. Соединялось это строение с другой комнатой огромным дверным проемом.