Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

Кабан так же, как и многие его «коллеги» в то время, гастролировал, в том числе приезжая и в Махачкалу, город, с которым у него были связаны самые теплые воспоминания. Насколько я помню, он тычил неизменно с одной и той же бригадой. Напарником у них, с Лечей, молодым втыкалой , который, кстати, проживал по соседству с хатой, где жила мать Васи Бузулуцкого, были кошелешницы-русачки мать и дочь. Имя матери, насколько мне не изменяет память, Клава, а вот имя дочери не помню. Их бригаду знали далеко за пределами Чечни и Дагестана. По приезду в Махачкалу они неизменно останавливались в гостинице Кавказ. Встречались мы и на гастролях. В основном, в Баку, городе, куда в те времена съезжались почти все союзные бригады ширмачей.

Бозар протекал, как обычно. Не торопясь, не спеша, и не перебивая друг друга, каждый из нас излагал то, что считал интересным и нужным, и не только с воровской точки зрения. Что-то вставлял в разговор собеседника, но делал это тактично, как и подобает воспитанному человеку, и, наконец, молчал и слушал, как это умеют делать только воры.

В один из моментов, когда прикол держал Кабан, я ненароком пропустил, (выпитый коньяк давал о себе знать) один важный момент, где Кабан заикнулся о Греке. Точнее, о его жене Созии, которую он случайно встретил недавно на пристани. Дальнейшие расспросы, а главное, ответы на них, меня окончательно отрезвили.

Кабан знал, что я чалился вместе с Греком, знал, хоть и вскользь, о наших братских отношениях, поэтому и рассказал все, что знал о его семье без утайки.

То, что произошло в Чечне за последние годы, вынудило множество людей, которые прожили большую часть своей жизни, а некоторые и родившиеся на этой земле, покинуть родные места и оказаться беженцами. Без дома и средств к существованию судьба разбросала их по разным закоулкам нашей, некогда большой и могучей Страны Советов.

Эта участь также постигла жену и дочь Гриши Грека, старого уркагана, память о котором всегда жила в моем сердце. Но им, хоть немного, но все же повезло больше других. Ибо Ростов-на-Дону, это все же не Мордовия, и не Вятская губерния.

Они жили недалеко от речного порта, там, где в наспех сколоченных, точнее, в реконструированных избах времен Первой мировой войны ютились около двух десятков семей беженцев из Чечни. В основном, это были русские, несколько семей армян и евреев. Каждый зарабатывал, кто как мог. Но в основном, все почти занимались торговлей. На местной барахолке, на автостанции, железнодорожном вокзале и т. п. объектах массового скопления людей. Ростов – большой город, всегда есть, где развернуться торговому люду. Это был, в то время, единственный бизнес, который давал возможность иметь хоть какую-то стабильность в семейном бюджете таким, как они, бедолагам.

Милица – дочь Гриши, так же, как и её мать, была преподавателем английского языка. Ко всему прочему, мать с дочерью не просто не хотели заниматься торговлей, но просто-напросто не умели это делать. Возьмись они за этот бизнес, обязательно бы прогорели. Поэтому не мудрствую лукаво, они с самого начала решили заниматься тем, что могли делать лучше всего – преподавать. Но кому в то время, а читатель думаю, помнит, о каком времени я веду свой рассказ, нужно было изучение английского языка, или уроки музыки при подобного рода обстоятельствах. Другое дело кафедра ВУЗа, или на худой конец школьный класс. Но для такого вида деятельности необходимо была ростовская прописка, а в их паспортах она до сих пор оставалась грозненской.

Так что маме с дочкой приходилось перебиваться случайными заработками. По крайней мере, одной из них. Ибо, заработок у них был, худо-бедно, стабильный. Они убирали дома богатых горожан. Когда не было репетиторства, работали вдвоем. Если же появлялась возможность, и кто-то, естественно, за копейки, хотел повысить свой уровень знания английского языка, Созия всегда предоставляла этого клиента дочери, прекрасно понимания, что творится на душе у ее ребенка в тот момент, когда им приходиться выступать в роли прислуги.

Если в бизнесе, которым занималось тогда большинство беженцев, воспитанность и образованность интеллигентных гречанок не могла принести им необходимых средств к существованию, то здесь получалось все наоборот. Именно вышеупомянутые данные и были определяющими для состоятельных людей, которые не желали видеть в своих «замках и дворцах» в качестве прислуги иных представителей человечества, кроме как тех, кто мог изъясняться на трех европейских языках, читал в оригинале Шекспира и музицировал на нескольких инструментах. Вот такие были времена. Впрочем, оно и сегодня не лучше.